Он заглянул в конверт. На дне притаилось маленькое коричневое перышко – и больше ничего.
Мама сказала:
– Музей ниже по реке, на другой стороне, кажется, между мостом и плотиной – но у плотины тебе точно делать нечего.
– Не пойду я к реке, – вздохнул Бен. – Я тебе уже миллион раз обещал близко к воде не подходить. Мне просто хочется в музей. Это же не очень далеко, почему ты меня не пускаешь? Ты что-нибудь знаешь? Тебе там не нравится?
Даже не доев кашу, мама начала распаковывать коробку с художественными принадлежностями для магазина. Бен испугался, что она так и будет молчать – обычное дело, она часто не отвечала, если хотела прекратить разговор.
Но нет, мама заговорила снова:
– Я не говорила, что не нравится. Они, ну… А с чего это ты начал интересоваться музеями?
– Просто стало интересно. Может, в интернете посмотреть?
Мама закусила было губу, но сдалась.
– Посмотри перед школой, если успеешь. Скорее всего, у них и сайта никакого нет – разве что там все сильно изменилось. Когда-то музей возглавляла одна старушка, хотя она уже, наверно, умерла.
Времени оставалось немного. Бен не смог найти ни одного упоминания о Музее Гарнер-Ги, зато нашел очень продвинутый сайт только что отреставрированного суперсовременного Научного музея. Мама заглянула сыну через плечо.
– Может, лучше сюда сходишь? Музей в самом центре, от нас близко. Чучел там тоже хватает. И директорша на вид такая умная. Только с приветливостью у нее, по-моему, беда.
– Похожа на гигантское насекомое, – захихикал Бен. – Ни за что туда не пойду, она меня съест.
– Не вредничай, – помимо воли мама улыбнулась.
Бену не хотелось снова огорчать маму, поэтому он больше не заговаривал о музее. Перед уходом в школу он сунул приглашение на полку, где хранил свои сокровища. Он решил расспросить о музее учительницу. Вдруг она что знает.
Музей открыт
День в Музее Гарнер-Ги проходил как обычно. Нынче здесь, как всегда, по углам таились тени, и немудрено: окна маленькие, стены темные, свет тусклый – генератор работал вполсилы, даже когда был новеньким. Теперь-то он отнюдь не новый, и люстры едва тлели, как лампочка фонарика, у которого садятся батарейки. Порой свет мигал, порой отключался совсем, погружая залы в сумеречную тьму, пахнущую медом, нафталином, запертыми ящиками и текучим временем.
При всем при том внутри было очаровательно – если удавалось попасть внутрь.
Если удавалось попасть внутрь, был шанс увидеть стеклянный улей с живыми пчелами. Или огромное яйцо вымершей слоновой птицы, или солнечные часы, такие маленькие, что в столовой ложке поместятся.
Если удавалось попасть внутрь, был шанс увидеть серебряную бутылочку, в которой, по слухам, сидела ведьма. Или потрясающую, редчайшую коллекцию чучел, всевозможные мрачноватые экспонаты в шкафах, витринах и сосудах – и в каждом что-то магическое и таинственное.
Если удавалось попасть внутрь – а обычно не удавалось. Музей Гарнер-Ги чаще бывал закрыт.
Нередко Констанция Гарнер-Ги, старая-престарая директриса музея, плоховато себя чувствовала и не открывала двери для публики. Она выжидала, надеясь на невозможное; мечтала, пока время и деньги утекали сквозь пальцы, а добрые пожелания и благодарственные слова давнишних посетителей роились во мраке, как привидения.
Глава 2. Заветное, совершенно секретное воспоминание (о папе)
– В жизни не слышала о Музее Гарнер-Ги, – заявила учительница. – Но мне присылают кучу информации о Научном музее. Хочешь их буклет?
Там была та же похожая на гигантского паука женщина.
– Спасибо, не надо, – ответил Бен.
Учительница покосилась на экран своего компьютера.
– Не могу найти этот музей. Может, поинтересуешься в Публичной библиотеке? Сегодня они уже закрыты, но мама сможет сводить тебя туда завтра.
Бену не хотелось снова начинать разговор о музее. Все равно мама отпустила бы его в библиотеку. Его много куда отпускали одного, ведь мама была очень занята. К сожалению, друзьям Бена так много не позволялось. Вывод: Бен частенько оставался один.
Ну и ладно, сам справлюсь, говорил он себе. Прямо как папа.
На самом деле он не знал, как и с чем справлялся папа, потому что папа умер. Бену еще и трех не исполнилось. Уплыл на маленькой яхте и не вернулся.
– Пропал в море, – говорила мама.