«Теперь бы придумать, как сделать так, чтобы его не растащили, пока оно тут висит», – подумал я, обходя место заготовки мяса и осматривая окрестности. Вот тут-то мне и предстал первый куст, который рос неподалёку. Он даже напоминал больше не куст, а некий вариант степного перекати-поля, только гораздо более плотный и состоящий из жгутов переплетения ветвей с колючками. Как раз это мне и подходило больше всего в качестве защиты туннеля от несанкционированного вторжения мелких и крупных хищников. Поискав вокруг, я нашёл второй и третий такие кусты. Срезав их все, я по очереди оттащил эти клубки к туннелю и заткнул двумя из них вход со стороны ручья, а последним выход со стороны леса. Посмотрев на дело своих рук и прикинув, что пробраться через эти кусты не сможет даже Рыкун, я успокоился и отправился обратно к порожку у ручейка.
Подойдя к нужному месту, я застал забавную картину. Ленивец и Рыкун стояли друг напротив друга и грозно верещали. Мелкий лесной хищник, по-видимому, пытался прорваться к мясу, оставленному на попечение ленивца, а тот его отважно защищал и не подпускал мелкого разбойника до лакомых кусочков.
Как ни странно, того громоподобного рева, что я слышал ранее, Рыкун не издавал, а просто пытался прорваться к вожделенному обеду или завтраку, что там это у него по графику.
Ленивец же просто отпихивал его лапой, но делал это так осторожно, будто обращается с маленьким детенышем.
Когда и тот и другой увидели меня, оба бросились в мою сторону. Из разрозненного гвалта, порыкивания, попискивания и верещания я выделил две основные мысли.
Рыкун: «Рыкун проснулся. Хочет есть. Там еда. Еда детеныша. Еда Рыкуна. Пришел. Увидел клатр. Клатр не ест и не пускает Рыкуна. Клатр говорит, что это еда его хозяина».
Ленивец: «Пришёл меленький лесной зверь и хочет съесть припасы хозяина. Я его не пускал. Не прогонял. Так как это зверь хозяина».
Улыбнувшись роящимся в моей голове мыслям животных, я подошёл к оставленному запасу мяса и, взяв один из кусочков, отдал Рыкуну. Подобрав второй, я передал его ленивцу, или клатру, со словами.
«Молодец, хорошо охранял».
И уже обратившись к ним обоим, сказал:
– Мы вместе. Не драться. Помогать друг другу.
На что ленивец вполне покладисто согласился.
«Я буду присматривать и за маленьким лесным зверем, – и, посмотрев на него, добавил: – Хоть он мне и не нравится».
«Смотри-ка, какой. Не нравится ему, видите ли. И еще странно. Ленивца я понимаю гораздо лучше, чем Рыкуна. Отчего бы это? Уж не от того ли, что структура энергетических линий в области его головы гораздо более сложная, чем у Рыкуна?»
Внимательнее разглядывая того и другого, я обратил внимание на то, что энергоструктура ленивца гораздо более насыщенная и плотная, чем у Рыкуна, особенно сложной она была в области головы животного.
«А не означает ли это более высокую ступеньку развития одного относительно другого. Видимо, да. И не означает ли это ко всему прочему, что ленивец гораздо более разумен, чем хочет показаться на первый взгляд. Нужно к нему присмотреться повнимательнее. Интересно, как выглядит структура другого разумного существа, человека или кого-то, на него похожего. Чтобы было с чем сравнивать. Неплохо бы в будущем обратить на это внимание», – решил я для себя и задумчиво посмотрел на своего нового знакомого, открывшегося мне с такой вот необычной стороны.
Пока я рассуждал, Рыкун тоже отметился в нашем разговоре.
«Стая это хорошо. Рыкун всегда жил один. Было трудно. Клатр хорошо следить. Лучше Рыкуна или Детеныша. Хорошая стая».
И на этой мысли Рыкун подошёл к кучке мяса и, выбрав из нее еще один кусок, отнес его ленивцу, признавая его членство в нашей маленькой группе.
Поняв, что верещащего гвалта, который несколько минут терзал мои уши, уже больше не будет, я приступил, наконец, к тому, для чего вернулся на этот бережок.
Сам я есть еще не хотел, хотя времени прошло с предыдущего моего обеда уже достаточно. Поэтому с едой я решил пока повременить, оставив мясо лежать на камне.
Разрешив самый первый вопрос своего пропитания, я перешёл к отложенной ранее выделке кожи змеи. Первым делом я проверил, что она высохла. Убедившись в этом, насобирал и наскоблил с коры ветви сухой древесной трухи и засыпал внутреннюю сторону просыхающей кожи ею. По идее, как я понял, она должна была вытянуть остатки влаги из нее. Далее мне останется только хорошенько отскоблить и размять кожу, и на этом можно останавливаться, так как это большее, что я мог сделать с нею в текущих условиях.