А как расцветал и пульсировал под моими пальцами ее бугорок страсти! И как манило ее лоно! То ли стон, то ли бессвязный набор слов, то ли благодарная мольба срывались с ее уст, и звуки этого голоса еще более усиливали мое возбуждение, и я чувствовал, что теряю самообладание. Желание владеть ее телом, войти в него, было единственным связным желанием.
Я не ожидала, что прикосновения рук Зореана к моему обнаженному телу будет настолько приятны. Огонь, нетерпеливо сжигавший меня изнутри, только от одного его прикосновения вырвался наружу и охватил полностью. Я наслаждалась страстными действиями супруга, его решительными нежными движениями. Неуемный, неистовый темперамент проснулся во мне, кровь в венах уже не текла, она мчалась бешеным потоком, усиливая желания. Чувствовать его в себе, устремляться навстречу его движениям, было так же органично и необходимо, как дышать. Все мое тело стало одной эрогенной зоной и этот сильнейший, нескончаемый оргазм от его прикосновений вылился в крик и слова, но любимый, казалось, не слышал меня и я утонула в ощущениях и бесконечно сладкой истоме.
Потом наступила такая безмерная слабость, такое приятное опустошение, что не было сил ни двигаться, не шевелиться.
Несколько дней подряд все мужчины нашего дома были заняты важными обязанностями — новым конно — спортивным клубом и контрактом на приобретение соседнего участка для создания семейного клуба отдыха. Часть денег выделил Ларсен, часть Верджиния, основную сумму мы получили от реализации еще одного опустошенного артефакта. Он оказался давно утерянной реликвией и ушел сразу же в коллекцию какого-то миллионера. Десма с Партинором упорно постигали таинства ландшафтного дизайна. Особенно помогало то, что при оформлении территории поместья Ламбракиса неутомимая женщина изучила все растения, посаженные в саду, да и фантазии ей было не занимать.
Прошло несколько недель, почти все дела вышли на финишную прямую. Близнецы, я и Верджиния уезжали с намерением сделать как можно более убедительные кадры величия и мощи этого мира. Лагортен достал где-то документальный фильм о военных учениях нескольких стран, прошедших год назад, в которых были задействованы армия, авиация и флот. Тарсеньенцы несколько раз пересмотрели эти кадры и каждый раз были поражены техникой и слаженностью действий. Зореан смонтировал фильм на кристалл так, что Бартолиньи, просмотрев его, присвистнул, извинился и прокомментировал:
— Мне даже уже жалко наших министров и канцлеров, мокрое исподнее им обеспечено.
Верджиния, поручив своим адвокатам заняться делами компании, со спокойной и радостной душой отправлялась в путешествие и Фабиан был ей очень благодарен.
А мы с Зореаном больше всего на свете полюбили ночные часы, когда могли, оставшись вдвоем вдоволь и наговориться, и удовлетворить ненасытное вожделение.
Вечером, перед отъездом, когда женщины разошлись по своим комнатам, а мужчины сделали вид, что они еще не договорили о главном, ко мне зашла Верджиния. У нее был особый взгляд человека, ждущего своего приговора.
— Простите, Гвендолин, мне бы хотелось с вами поговорить. Я понимаю, что сама решила втравить себя в эту авантюру. Но на данном этапе это единственный выход.
— Я всегда в вашем распоряжении, Вери. Вы очень много значите для Фабиана, а значит и для нас с Зореаном.
Мы прошли и сели на один из уютных диванчиков.
— Я последнее время жила с постоянной болью в сердце, — спокойно и как — то обыденно начала она. — Когда заставляешь себя не жить воспоминаниями, они то и дело приходят к тебе. Убежать можно от многого — от дождя, ветра, от чего угодно. Но как убежать от себя? После смерти Эрнесто мне не хотелось жить, я целые дни лежала и просто смотрела в потолок, потом попыталась как-то примериться с жизнью ради отца и всецело погрузилась в учебу и работу. В остальное время я не жила, я пыталась выжить. Но чем дальше, тем это получалось все хуже и хуже, и в скором времени Никосу досталась бы жена, согласная на все, что он пожелает. Вы себе не представляете как трудно жить с этой всепоглощающей болью в сердце… А потом появились вы.