Утром в библиотеке крошечная мисс Элизабет показывала мне (радостно, гордо) городские хартии Свонси, датируемые XIII–XIV веками, разные другие акты и — вот неожиданность! — письма Дилана Томаса сестре. Поэт, оказывается, родился и довольно долго жил в местном селении Лафарн, пока валлийский темперамент и литераторский алкоголизм не погнали его прочь. Мисс Элизабет сделала прехорошенькие глазки, когда я поведал ей, сколь близок Дилан Томас российскому сердцу. Особенно его порок. Тут она смутилась. А вообще, мы прелестно поболтали; я бы сказал — пощебетали. И я щебетал! По-басурмански!
Так же мило я часа полтора протрепался с Роджером Диконом, доктором из политологического департамента. Он написал книгу о советском кино двадцатых-тридцатых годов (и презентовал мне экземпляр, украшенный диким взглядом эйзенштейнового матросика). Дикон бывал в России и до неприличия похож лицом на Ельцина. Типичный российский постмодернистский интеллигентский треп обо всем — от Тэтчер до Ивана Грозного. Казалось, еще пару минут, и мы метнем фунт — кому бежать за бутылкой. Но (перефразируя жуль-верновского героя) это — не Россия, это — Британия. Это Валлийщина!
Между архивом и Диконом побывал в книжном магазине, где назаказывал кучу книг, которые он (магазин), надеюсь, сам пришлет в Нижний. Сам я их не дотащу[9].
С южноваллийским приветом,
житель графства Западный Гламорган
Денис Константинович Хотов (эсквайр)
11.11.1994
Пятница
Свонси
Дорогой Кирилл,
еще один день обживания и обустройства. Еще один день инициаций. Утром мне выдали пластиковую карточку ценой в двадцать фунтов и показали заветную щель в публичном библиотечном ксероксе. Щелкать копии мне понравилось: я чувствовал себя истинным Гуттенбергом и готов был отксерить (ну и словцо!) целиком первую попавшуюся книжку (например, стоящий неподалеку советский «Географический словарь»). Помнишь такую средневековую гравюру: «В печатной мастерской»? Вот тот, который в центре, — я.
В окрестностях ланча внезапно возник Мередит и потащил к еще одному местному валлийско-русскому чудаку — Питеру Джаретту, полному, краснолицему, чернявому парню, который совмещает умеренные занятия прагматичной политологией (в т. ч. и Россией) с неумеренной любовью к отеческим (валлийским, а не английским), нет, не гробам — замкам. Джаретт лепетал нечто на языке, который называл русским; лепетал по-бабьи, прижимал пухлые ручки к толстой груди в знак любви к русской литературе и валлийским развалинам. Впрочем, славный малый, обещал в следующую пятницу свозить (п)осмотреть столь милые его сердцу (и, признаюсь, моему) руины. Посмотрим.
После Джаретта обедал, занимался шопингом, гулял в парке. После прогулки воспоследовал визит к Айвану Свитлэндсу, рекомендованному Мередитом как «специалист по замкам». Ох, уж эти замки… Мрачноватый мужик, схожий с Раскольниковым в исполнении Тараторкина (или с Володей Климычевым с большого похмелья), принял меня. И я принялся. Попыхивая пахитосками, мы важно обсуждали проблемы валлийской истории, дарили друг другу книги и расстались, кажется, довольные друг другом. Решили даже еще раз покалякать о том же. Покалякаем.
А дальше произошло невероятное. (Нальюка я себе бокал «Риохи», дабы придать стереоскопичность рассказу.) Умаявшись беседами на басурманском, я отправился проветриться, перешел на ту сторону Ойстермут Роуд; так, бесцельно. Спустился к воде, полюбовался цепочками следов на песке, поднялся и вдруг побрел на запад, где, по утверждению карты, за «Персями» (чувствуешь романтическое настроение?) располагается Ойстермутский Замок. Думал с кондачка глянуть на эти развалины, раз их все тут так любят. Но разговор с очкастой велосипедисткой остановил меня. До развалин оказалось мили две. Тогда я вновь пересек дорогу и повернул назад, но не вот шел, чтобы идти, а паб искал или пивка на вынос. Заглянул было в лавку при бензоколонке, но тамошняя продавщица, услыхав про пиво, закудахтала испуганно: «Pardon! Pardon!» и направила меня куда-то за угол, где, казалось ей, есть паб. Паба за углом не было. Я побрел домой, но подвернувшийся студентик навел-таки меня на винный магазин, до которого, впрочем, оказалось полчаса ходьбы. В милой пустой лавке «Виктория Вайн» я затарился «Гиннессом», «Риохой» и розовым анжуйским. Любопытно, что вторично дорогу мне указывал длинноволосый тип шотландской наружности, который, узнав, куда мне надо, оживился и щелкнул по своему пакету: мол, я оттудова гребу. В пакете звякнуло.
9
И в России не потащил. Тяжеленные тюки с книгами из Британии с почты до дома ДК тащил я.