– Ваше преподобие, это же нарушение нашего суверенитета и неслыханное уголовное преступление!
– О, да-а… – Кажется адепт собирался снова захрапеть.
– Ваше преподобие, но вы ведь предпримете меры?
– Какие? – Оба глаза снова открылись.
– По задержанию преступников…
– Я? Я договоры рассматриваю, а не жуликов ловлю. Я, между прочим, духовное лицо, а не участковый! Что, по-твоему, я должен предпринять?
– Пнуть ленивцев из ПСС, Владыка. А если вам наплевать, благословите, я сам этими занудами займусь, – я что-то не на шутку разозлился на эту вредную массу.
Адепт Илай перестал готовиться ко сну и даже сел.
– Нет, не благословлю. Во-первых, ты не паладин, во-вторых – благословение тебе не требуется. Я вас, Бадендорфов, знаю. Вам хоть кол на голове теши, все равно все сделаете по-своему.
А ведь и точно, адепт Илай скорее всего очень близко знал моего папэ.
– Тогда хоть расскажите мне о нем.
– Твой батя, мальчик, законченный алкоголик, нахал, бабник и плут, каких мало. Так ему и передай!
– Вы не верите, что он умер?
– Уммер, Шуммер, да какая разница, лишь бы был здоров, – потерял интерес к беседе владыка и снова захрапел.
Я вернулся в квартирку дедушки Велвела в полном отчаянии. Лева уже был дома, пил чай и с интересом наблюдал, как я мечусь по комнате, заламывая руки.
– Судя по твоей непревзойденной актерской игре, адепт Илай ничего толкового не сказал?
– Жирный гад даже бровью не повел.
– Предсказуемо.
– С чего бы это?
– Адепт Илай всегда был жестким сторонником соблюдения гражданских прав и Конституции.
– Какое отношение мои гражданские права имеют к его отказу начать расследование дела государственной важности?
– Вилли. Мне кажется, что погрузившись в пучины своего горя, ты совсем позабыл, что живешь в самом благополучном мире, где ничего не происходит просто так, кроме случайного секса.
– Тогда я совсем ничего не понимаю. Какая выгода адепту Илаю мешать мне в поисках папэ?
– А он тебе мешает?
– Ну… Пока нет.
– А кто мешает?
– Рано или поздно за меня возьмется ПСС. И существует мнение, что ровно в ту же минуту я окажусь в кабине шахтерского бота на Тиамате.
В комнату вошел дедушка Велвел, увидел, что мы беседуем по душам, и молча присел на уголок кровати.
– Голли, а кто тебе сказал, что ПСС ринется тебя ловить? И как ты себе объясняешь, почему они до сих пор не связали тебя джутовыми веревками по рукам и ногам?
– Так я прячусь, между прочим, здесь и сейчас!
– Где прячешься?
– У вас прячусь! – Я начал ненавидеть этот разговор уже в открытую.
– У нас? У с недавних пор младшего инспектора ПСС Фляма и ответственного координатора ПСС по воспитательной работе Меламеда? Вилли, я тебе честно скажу, ты – гений, и ПСС тебя тут точно никогда не найдет!
До меня долго не доходило. А когда дошло, то я даже не знал, бить ли Леве морду или говорить спасибо.
– Вот ты сволочь, Лева. То есть почти сутки ты сдерживал хохот и наблюдал, как я мучаюсь?
– Сдерживал. Пару раз выходил на улицу проржаться, конечно, но остальное время стоически терпел! – Лева широко улыбнулся, вытащил на свет бутылку водки и два стакана, – опять же, ты напоил меня, когда мне это было необходимо, надо же было отплатить тебе той же монетой.
9
Бутылка уже подходила к концу, дедушка Велвел успел сходить в соседнюю комнату помолиться, а мы все сидели. Левочка давно перестал надо мною подтрунивать, а после третьего стакана уже говорил почти сам с собою, явно развивая давно засевшую и никак не поддающуюся извлечению мысль.
– Понимаешь, Вилли, прикол заключается в том, что когда-то адепты вроде Илая и твоего папэ строили этот мир вовсе не для самих себя. Они строили его для таких, как ты. Строили мир, а построили почти рай, скажи им спасибо. Помнишь историю? Мир в панике, через восемьдесят лет прилетит астероид, траектория полета которого со снайперской точностью пересекается с орбитой земли. Десятки проверок астрономических расчетов, сотни перепроверок. Отчаянье, восстания, голодные бунты на земле. Мобилизация средств и людей. Километровые очереди из добровольцев в рекрутские пункты. А что в результате? Самая крупная афера за всю историю человечества, «Ультиматум» и независимость орбитальной теократии. Ты в курсе, что твой папа – самый великий и ужасный врун в истории человечества?
– Илай мне на это намекал, но без точных масштабов коварства папэ.
– Гюнтер Бадендорф, да будет тебе известно…