Необычайно жарким было лето 1944 года в Прибалтике. И не только потому, что стояли знойные солнечные дни, лишь изредка перемежавшиеся дождливыми. Климат здесь, как и на других участках советско-германского фронта, определялся накалом борьбы советских войск против немецко-фашистских захватчиков. Смелые удары по противнику на Карельском перешейке и овладение Выборгом и Петрозаводском, сокрушительный разгром врага в ходе операции «Багратион» и полное изгнание оккупантов с белорусской земли, блестяще проведенные операции наших войск в западных областях Украины, в Молдавии, Польше и, наконец, начавшееся освобождение Прибалтийских республик - все это были звенья единого, четко спланированного и умело осуществленного исторического наступления Советской Армии в том памятном сорок четвертом году.
Результатом этих победоносных операций, проведенных Советскими Вооруженными Силами в течение четвертого военного лета, явилось очищение от фашистских захватчиков территории нашей Родины и восстановление государственной границы СССР на всем ее протяжении - от севера до юга.
Лишь на небольшом участке латвийской Курляндии она еще оставалась под пятой врага.
1
Лейтенант Алексей Никандров, комсорг 704-го артиллерийского полка, находился в третьей батарее, когда поступил долгожданный приказ о наступлении. Ночь на 21 июля 1944 года выдалась тихой, безветренной. Лунный серп скупо освещал кустарник, скрывавший огневую позицию батареи. Изредка раздавались взрывы вражеских снарядов да со стороны переднего края доносились автоматные и пулеметные очереди.
Никандров и замполит батареи капитан Морозов сидели на снарядных ящиках и вели беседу. Разговор, естественно, касался только что полученного приказа. Молодой, порывистый Алексей был возбужден, говорил громко, то и дело вскакивая и размахивая руками.
- Ну вот и наш черед подошел, - сказал он. - А то слушаем, как другие воюют, и стыдно становится. Белорусские и Украинские фронты бьют немцев, а мы все отсиживаемся. Теперь дадим фашистам жару и тут. Так ведь, Саша?
Александр Морозов обычно умерял пыл комсорга своей степенностью и рассудительностью. Но тут и сам поддался возбуждению друга и заговорил горячо:
- Да, верно толкуешь: засиделись мы. Пора ударить по врагу так, как громят его наши войска на других фронтах. Солдат уже трудно сдерживать, все рвутся в бой и каждый день спрашивают: скоро ли вперед пойдем?
Действительно, после ожесточенных боев в январе-феврале 1944 года и стремительного выхода на подступы к Пскову и Острову прошло уже много времени, в течение которого особенно активных действий не велось. Фронт здесь стабилизировался. Части 198-й стрелковой дивизии, в которую входил 704-й артполк, как и другие части и соединения 116-го корпуса 67-й армии, занимали прочную оборону между Псковом и Островом. Войска совершенствовали свои позиции, вели бои местного значения, изматывая и обескровливая противника, и настойчиво готовились к решительным сражениям, к операции по освобождению Советской Прибалтики. И вот этот час наступил.
Войска соседних 1-й ударной и 54-й армий перешли в наступление несколькими днями раньше и успешно развивали его в направлении Острова и южнее. Севернее готовилась к удару по врагу 42-я армия. Таким образом, приходил в движение весь 3-й Прибалтийский фронт, созданный Ставкой Верховного Главнокомандования в апреле 1944 года.
Алексей Никандров резко поднялся.
- Пойду к комсомольцам. Надо потолковать, помочь уяснить задачу.
- А мы с парторгом соберем коммунистов, - сказал Морозов, тоже вставая с ящика. - Работы нам в эту ночь предстоит много,
Спустя некоторое время Никандров вышел из землянки, где провел обстоятельную беседу с комсомольцами, и снова уселся на снарядном ящике. Спать не хотелось. Да и до сна ли было в такую ночь! Предрассветная прохлада освежала разгоряченное от возбуждения лицо, в голове калейдоскопом проносились различные воспоминания.
Затянувшись самокруткой и прикрывая ее ладонями, Алексей задумался. Поднял голову и прислушался к шелесту пролетавших над батареей снарядов. Небо уже начало алеть, звезды потускнели. Лишь на севере невысоко над горизонтом все еще ярко мерцала одна из них, Алексей вглядывался в нее, и ему казалось, что видит он не звезду, а зеленый глаз семафора. Вот так же мерцает он в темноте, когда вырываешься из-за поворота и ведешь тяжелый поезд к станции,
И встают в памяти родная станция на Калининщине, где жил до войны, депо, паровоз, многие месяцы работы помощником машиниста. Любил он свою профессию и всю душу вкладывал в работу. Едет, бывало, а в ушах ветер свистит, быстро мелькают телеграфные столбы, и две тонкие линии рельсов все бегут и бегут вперед. От всего этого дух захватывает!
В 1940 году Алексей ушел в армию. А до того был активистом Осоавиахима, с гордостью носил значки «Ворошиловский стрелок», ГТО и ПВХО. В армии стал артиллеристом.
С первых дней войны сержант Никандров на передовой. На фронт ушла почти вся их семья: четыре брата - Сергей, Николай, Михаил и Василий - защищали Москву и дрались на других фронтах; две сестры - Валя и Вера - пошли работать на оборонный завод.
Алексей был сначала наводчиком, а потом - командиром орудия. На его счету все больше становилось уничтоженных складов с боеприпасами, разрушенных огневых точек, истребленных солдат и офицеров противника.
Особенно запомнились ему зимние бои 1942 года в лесах и болотах недалеко от реки Волхов. При наступлении на небольшую станцию, что на железной дороге Мга - Кириши, его расчет попал в трудное положение. Фашисты яростно обстреливали позиции нашей артиллерии, а затем перешли в контратаку. Расчет не знал устали, расстреливая рвавшихся вперед гитлеровцев. Но вот кончились снаряды, а немцы уже совсем близко. Они пытаются ворваться на огневую позицию. Тогда Никандров организовал круговую оборону, пустив в ход стрелковое оружие. Когда же фашисты приблизились вплотную, он поднял расчет в рукопашную. Штыками и гранатами бойцы уничтожили до двух десятков гитлеровцев. Враг был отброшен. За этот подвиг Алексей был награжден орденом Красного Знамени.
Потом Никандров окончил краткосрочные курсы младших лейтенантов и стал комсоргом полка. Но свою родную третью батарею навещал очень часто. Вот и теперь, в ответственный момент перед боем, он здесь.
* * *
Рано утром началась артиллерийская подготовка. Грохот сотен орудий и минометов слился в сплошной гул. Он заглушил все звуки, даже рев проносившихся в воздухе «илов», бомбивших вражеские позиции, и лязг гусениц танков, выдвигавшихся на исходный рубеж.
Никандров был с расчетом, которым когда-то командовал. Его всегда влекло к батарейцам. Нравилось смотреть на слаженную работу номеров, встречаться и разговаривать по душам с хорошо знакомыми ему бойцами. Здесь служили люди разных национальностей, но действовали все как один человек. В этом была и его заслуга - первого командира орудия. Сейчас расчетом командовал старший сержант Валентин Шквиря, слывший опытным огневиком.
Расчет действовал сноровисто. Наводчик русский Смирнов, заряжающий армянин Вартанян, правильный украинец Тармонюк, ящичный белорус Зенкевич - каждый четко выполнял свои обязанности. То и дело слышались отрывистые слова команд и докладов:
- Первое?
- Первое готово!
- Огонь!…
Гремел выстрел, тяжелая 122-миллиметровая гаубица вздрагивала всем своим могучим телом, и в сторону противника летел очередной смертоносный «подарок». Алексей помогал подносить снаряды, а когда старший сержант Шквиря был ранен осколком вражеской мины и ему начали делать перевязку, заменил командира орудия.
К расчету подошел командир огневого взвода лейтенант Демьяненко и тронул Никандрова за локоть. Сквозь гул стрельбы прокричал ему в ухо:
- Комбат с КП сообщает, что разбита водокачка на станции Черская, где сидели немецкие наблюдатели.