Конторка портье, вместо прежнего места, находилась справа от лифта, где я когда-то (или следует сказать «со временем»?) увидел открытый вестибюль и окно табачной лавки. На месте конторки я заметил стойку с вывеской над ней: «Телеграф Вестерн Юнион», а рядом киоск по продаже газет и сувениров, в стеклянной витрине которого была выставлена всякая всячина. За углом виднелся открытый дверной проем с висящей занавеской из бус, сквозь которую я смог различить бильярдный стол.
Более того, фойе совершенно утратило свою безмятежную тишину, поскольку пол не был застелен ковром и по деревянному паркету гулко топали туфли и сапоги постояльцев и служащих, отзываясь эхом в помещении с высоким потолком.
Я с заметным усилием заставил себя пересечь холл, проходя по пути мимо людей. Я старался не замечать их пол, а тем более внешность, чувствуя, что единственный шанс адаптироваться для меня заключается в игнорировании массы одушевленных и неодушевленных предметов и в обращении к одному объекту за раз.
Должно быть, я все еще был заметно бледным и оцепенелым – об этом с очевидностью говорила реакция клерка с длинными подкрученными усами, облаченного в строгий черный костюм. Подходя к нему, я постарался взять себя в руки.
– Вам помочь, сэр? – спросил он.
Я сглотнул, впервые осознав, что испытываю сильную жажду.
– Не скажете ли… – начал я. Прежде чем завершить вопрос, мне пришлось откашляться и снова сглотнуть. – Скажите, пожалуйста, в каком номере остановилась мисс Маккенна?
На меня накатил ужас, когда я вдруг вообразил, как он отвечает, что такой персоны в гостинице нет. В конце концов, откуда мне было знать, какое сейчас число – 19 ноября или 20-е? Мог ведь запросто быть другой день или месяц, даже – господи! – другой год.
– Могу я узнать, почему вы спрашиваете, сэр? – спросил он.
Вопрос был поставлен вежливо, но в тоне сквозила подозрительность. Еще одно непредвиденное препятствие. Разумеется, они не сообщат кому попало номер столь известной женщины.
Я стал импровизировать.
– Я ее кузен, – сказал я. – Только что приехал. Я в номере пятьсот двадцать семь.
От ужаса я снова оцепенел. Ему стоит лишь проверить, чтобы узнать, что я лгу.
– Она вас ожидает, сэр? – спросил клерк.
– Нет, – услышал я свой ответ, мысленно одобряя очередную ложь. Любой другой ответ мог бы вызвать дополнительные сложности. – Она знает, что я в Калифорнии. Я ей писал, что постараюсь успеть на сегодняшнюю премьеру – она ведь сегодня, правда? – спросил я, стараясь говорить как можно более беспечно.
– Нет, сэр. Завтра вечером.
Я кивнул.
– А-а.
Не имею понятия, сколько времени мы стояли, поедая друг друга глазами. Должно быть, прошло несколько секунд, а мне они казались часами. К тому моменту, как он заговорил, у меня сильно заурчало в животе, и я даже не расслышал слов клерка. Поморщившись, я пробормотал:
– Прошу прощения?
– Я сказал, что посыльный проводит вас до ее номера.
Ее номера. Я задрожал.
– Вы не больны, сэр? – спросил клерк.
– Небольшая слабость после путешествия на поезде, – объяснил я.
– Понятно. – Он кратко кивнул, потом неожиданно поднял правую руку и щелкнул пальцами, отчего я вздрогнул. – Джордж, – позвал он.
Его голос прозвучал резко, как щелчок.
В поле моего зрения возник низкий, коренастый мужчина. Пока он говорил, я отметил, что его темная униформа застегнута на все пуговицы, до самой шеи.
– Слушаю, мистер Роллинз, – сказал он.
– Проводите этого джентльмена до комнаты мисс Маккенна, – сказал клерк тоном, не допускающим возражений, – и останьтесь с ним, пока не убедитесь, что все в порядке.
Может быть, мне это просто почудилось. И все же он мог сообщить мне номер комнаты, а не давать провожатого.
– Да, мистер Роллинз, – ответил коридорный.
Странно: коридорными обычно служат юноши, а этому было за пятьдесят. Взглянув на меня, он показал рукой:
– Сюда, сэр.
Я пошел вслед за ним по боковому коридору, стараясь не подпасть под влияние новых визуальных расхождений, но будучи не в состоянии их избежать. Там, где был табачный киоск, я увидел гостиную-читальню. На месте мужского туалета разместилась, как мне показалось, курительная комната – судя по сборищу мужчин, куривших сигары и трубки. А там, где была викторианская гостиная, я увидел комнату, назначение которой мне не удалось установить – там сидели за дружеской беседой мужчины и женщины.