- Приехали! - Крикнул водитель, резко тормозя автобус. Взопревший и очумевший от долгой езды народ стал спешно покидать насиженные места. Айбике с Ахмедом не торопливо поднялись с продавленных автобусных кресел и, любезно распрощавшись с водителем, тоже вышли вслед за людьми.
Город оглушал. Айбике, привычную к деревенской тишине, изредка нарушаемую крикливыми петухами или гулом работающего в поле трактора, гомон и шум, нахлынувший при выходе из автобуса, дезориентировал. А ведь это всего лишь небольшой районный городок! Айбике глядела на проезжающие мимо машины, ровным потоком стремящиеся в верх по дороге, на крикливых женщин, бойко торгующих семечками, не чищеным арахисом и беляшами. На, покрывающие небо ровным слоем белого дыма, трубы котельной и думала, как живут среди этого бедлам простые люди? Как открывают окна в жару? От запаха прогорклого масла и машинных выхлопов Айбике начало мутить, подхватив отца под руку, она практически повисла на нем, мечтая скорей оказаться подальше от местного автовокзала. Ахмед брезгливо поджал губы, оглядываясь по сторонам в поисках такси.
Спустя пятнадцать минут, Айбике сидела в салоне старенького автомобиля, вдыхая запах пыли и табака. Но это уже не беспокоило молодую мать, ведь вокруг был непознанный мир, где она, словно чужестранец, сидит на заднем сидении, отгороженная от всей суеты грязным стеклом. Крутя головой, как любопытный зверек, Айбике надеясь разглядеть как можно больший кусок чужой не знакомой жизни.
Маленький и грязный гостиничный номер, ставший приютом уставшим путникам, приветливо поскрипывал дощатыми половицами и кряхтел обветшавшими оконными рамами. Здесь Айбике и Ахмеду предстояло прожить ближайшие дней пять, а то и неделю, если заседание по какой-либо причине затянется. Айбике, смутно представляла себе предстоящий процесс, от чего нервничала еще сильней. Меряя шагами гостиничный номер, девушка то и дело гнала прочь мысль о побеге. Сбежать и больше не видеть этого человека, не знать о его судьбе. Все это было заманчиво, но Айбике точно знала, что не сможет спокойно спать, зная, как смалодушничала, не доведя это дело до конца.
В день суда над городом светило яркое солнышко, выпаривая из промокшей земли душное марево. Асфальт избавлялся от луж, а в небо поднялись стайки птиц. Курлыкая на все лады, пернатые приветствовали дневное светило, радуясь хорошей погоде. Уставшая от бессонной ночи Айбике, дрожащими пальцами перебирала волосы, в бессильной попытке скрутить косу. Сейчас она была готова отдать полжизни, за каплю покоя и холодной рассудительности. Навязчивый внутренний голос злорадно нашептывал о грядущем позоре, когда посреди заседания Айбике начнет обливаться слезами жалости к своей загубленной судьбе, либо, что еще не лучше, опустится до крикливых обвинений, как базарная торговка, у которой украли с прилавка горячий пирожок.
К зданию суда Айбике подъезжала с затаившейся меланхолией, готовая разрыдаться при первом удобном случае, хотя и надеясь, что случай не представится, и она сможет обуздать не только свой страх, но и расшалившиеся гормоны. Ребенок, чувствуя настроение матери, притаился в чреве, как мелкий грызун почуявший змею.
Районный суд представлял собой добротное строение мышастого цвета с решетчатыми окнами и флагами над парадным входом. Всей своей невзрачностью здание отчасти напоминало городскую тюрьму, в которую, как правило, и отправлялись заключенные сойдя с его порога.
Айбике, не чурающаяся кинотеатра и чтения книг, здание Суда представляла себе несколько иначе - более монументальным и вычурным. Увиденное разочаровывало и подавляло веру в правдоподобность искусства кинематографа, хотя и оставляло надежду, что в больших городах все иначе. Внутри Суд тоже разнился с мыслеобразом, в котором сводчатые потолки подпирали небо, а за креслом судьи обязана была стоять статуя Фемиды с весами в руках. На деле зал заседаний был тесен, душен, а вместо лавок, всем желающим предлагались обшарпанные деревянные табуреты на расшатанных криволапых ножках. Потрескавшаяся от старости трибуна, словно забранная из сельского клуба, зияла лепниной советских времен, а вместо статуи Фемиды за креслом Судьи висел давно не чищеный флаг республики. Единственное что не разнилось в здании суда с фантазиями Айбике, так это массивный дубовый стол, за которым горделиво восседал Его Честь, правда, без приписанного ему идейными авторами напудренного парика.