- Я хочу продать и акции и долговые расписки, Вы сможете мне с этим помочь? - Взвесив все за и против, Айбике решила продать ценные бумаги, и оплатить учебу брату.
- Могу. Десять процентов от сделки мои. - Адвокат деловито закинул ногу на ногу. Мужчина был доволен - вопрос с наследством оказался прибыльным.
Оплатить учебу брату - прекрасный по чистоте помыслов поступок, принесший для Айбике неожиданные последствия. Симпатия, как старая ведьма, что сухостью лица и немощью тела не внушает опасения пока не достанет из-за пазухи огромный тесак и связку лягушачьих лапок, пускала корни в сугубо деловые отношения юрист-клиент, незримо меняя судьбы. Внезапно оголенные нервы давали сбои при малейшем контакте. Деловое рукопожатие превращалось в интимную сцену с тяжелым дыханием и взглядом глаза в глаза. Потерянные нити разговоров, волнение перед встречей и рухнувший мир от касания пальцев в момент передачи авторучки. Что может быть общего у невинной душой аульской женщины, пусть с непростой судьбой, но не очерствевшим сердцем и прожженного городского циника, привыкшего вступать в дебаты с любым прокурором? Что общего у тонкого кружева ручной работы, что хоть и старомодно, но прекрасно и дорогого костюма фабричной марки? Ничего. Но так ли, то важно, когда душа поет и требует встречи?
Айбике отдавалась новым чувствам с готовностью тонкого льда, отступающего с приходом весны. Лед тает, становясь водой, растворяется, теряя свою сущность, отдает себя без остатка. Игорь же стыдясь своей одержимости, стал плотиной. Той, что, не выдержав напора воды, разрушилась, превращаясь в обломки, но все так же плывет по течению, перестав быть целостной, но все ж оставаясь собой. Айбике беспокоилась, что он ее бросит, как только решится вопрос с наследством. Игорь переживал, что не сможет уехать, не забрав с собой эту женщину. Она боялась, что он узнает о ее чувствах, а он хотел избавиться от своих. Разные судьбы, разные жизни, разные мировоззрения. Воистину кто-то сверху любит пошутить.
Наследство было передано, акции проданы, долговые расписки тоже, а Игорь Эрталович, все так же раз в неделю приезжал в горный аул, где каждый раз с нетерпением и тревогой его ждала Айбике. Эти побывки настораживали Ахмеда и злили Малике, которая каким-то женским чутьем ощущала нависшую угрозу. Это сродни тому, как, выйдя в жаркий солнечный день из дома, по запаху озона понимаешь - быть дождю.
Гроза грянула через полгода. В один далеко не радостный день к дому Ахмеда подъехала дорогая иномарка. Такие в их края заглядывали крайне редко, не только потому что здесь не было состоятельных людей, но и по тому, что не каждый иноземный автомобиль в состоянии проехать по местному бездорожью.
Дверь иномарки открылась, являя статного мужчину преклонных лет и пожилую женщину. Богатство, окружающее эту пару, словно незримая поволока, выглядело инородно посреди обветшавших домов горного аула. Мужчина, явно военной выправки, несмотря на седину, обеляющую его макушку, спину держал прямо, а голову приподнято. Глядя на него, казалось, что вот сейчас заиграет гимн и он, приложив одну руку к груди, а вторую к виску, замрет по стойке смирно. Его спутница, холеная женщина, с аккуратным пучком волос и бороздкой морщин на лице, выглядела старше мужчины из-за сутулой спины и желтоватой кожи. Кто это стало ясно, как только из машины вышел последний участник действа - уже знакомый юрист Игорь Эрталович. Когда адвокат поравнялся с пожилой парой, ни у кого не осталось сомнений, что это их сын. Слишком уж причудливо на лице молодого мужчины встретились сухие глаза военного и пухлые губы пожилой дамы.