- Тогда тебе придется прожить со мной всю жизнь.
Айбике, позабыв об обидах, что минуту назад, казалось, вырвут сердца, ломая ребра, прильнула к мужу всем телом, лелея надежды на счастливое будущее.
Три месяца спустя.
Сегодня Зульфия была прекрасна, как никогда ранее. Ее темные волосы, не растерявшие сочность цвета под ярким солнцем, стягивал на затылке шелковый шнур. Деловой костюм, сидящий на тонкокостной женщине лучше нарядного платья, подчеркивал миниатюрную изящность фигуры. А лицо, познав прикосновение косметики, излучало спокойную уверенность. Да, сегодня Зульфия была прекрасна и на диво молода.
Отто смотрел на супругу с затаенной грустью. Сегодня будут подписаны последние бумаги, и эта женщина навсегда перестанет быть его. Вспоминая те обиды, которые нанес ей его отец, то унижение, что заставил пережить ее сам Отто, мужчина понимал - он не в праве заставлять эту прекрасную женщину остаться рядом, позабыв все пережитое.
Адвокат - Игорь Эрталович ехидно улыбался, по всей видимости, подсчитывая свои дивиденды от этого дела. Глупый человечек, готовый радоваться распаду семьи, если это принесет ему звонкую монету. Наверняка, адвокат думал, что Черный Глаз переживает от утери половины отцовских денег, ведь таким как Игорь не видано, что человек может страдать от потери близкой души. Что бы сейчас не говорила Зульфия, обозленная жизнью с контрабандистом и многоженцем, но они с Отто были два сапога пара. Схожие, как внешне, так и по духу.
- Распишитесь здесь Отто Болуктбекович, а Вы - Игорь кивнул Зульфие - вот здесь. На этом процедура развода будет завершена. Остальные бумаги и дубликаты этой я передам Вам в ближайшее время.
Отто вертел в руках простую шариковую ручку, задумчиво глядя, на без пяти минут чужую женщину.
- Ты уверенна, что хочешь этого? - Черный Глаз не спешил ставить подпись, выжидательно глядя на Зульфию. Сейчас Отто желал оказаться с ней наедине, в их старой юрте, пропахшей бараньим молоком и конским навозом. Там, посреди бескрайних просторов степи, его Зульфия, горела бы ярче северной звезды, шепча лишь его имя. Неужели теперь кто-то другой будет касаться ее гладких волос, ловить теплоту ее дыханья, вдыхая аромат степных цветов, которыми пропахло ее тело. Отто не хотел терять свою маленькую женщину, но с отчаяньем понимал - у него нет выбора. Она решила за них двоих и самое страшное, что это ее право!
- Уверена. - Зульфия размашисто расписалась в документе, после чего, не дожидаясь, когда подпишет Отто, развернулась и вышла из комнаты, где проходила встреча арестанта, его уже не жены и ее адвоката.
Черный Глаз, проводив удаляющуюся Зульфию взглядом и, с тяжелым вздохом, написал свои инициалы, там, где секунду назад стояла галочка. На душе было черно, будто только что он сам себе подписал смертный приговор.
- Отметим? - Зульфия игриво посмотрела на Игоря, распуская тугой хвост. Волосы мягкими волнами упали на плечи. Женщина слегка помяла голову, разгоняя кровь. - Я выжата, как лимон и не отказалась бы от бокала шампанского, к тому же теперь мы можем себе это позволить! - И, не смотря на слишком ранний час для спиртного, Зульфия подхватила адвоката под локоть, увлекая в ближайший ресторан.
Сидя за столиком возле окна, мужчина и женщина распивали шампанское, громко смеясь и размахивая руками. В этих резких движениях, не приличных жестах и шумном смехе, они выплескивали накопившуюся нервозность, искренне радуясь своей победе. Редкие посетители смотрели на них с брезгливым снисхождением, поражаясь, что можно так напиться в час дня!
Наверно, Игорь и сам не понял, как оказался в дешевом мотеле, почему отвечал на быстрые поцелуи Зульфии, переходящие в более глубокие и страстные. Не сопротивляясь ее напору, он плыл по течению, получая от этого колоссальное удовольствие. В отличие от всегда робкой Айбике, которая нежным ручейком утоляла его жажду, Зульфия была бурной рекой, ломающей мосты и обтачивающей камни. Ею нельзя напиться, она подхватит путника, топя в своих водах, мощным потоком унося прочь от берегов, в пучину, где заблудшая душа навек обретет свой покой. И Игорь, ныряя в ее воды, захлебывался, уходя с головой, он несся на камни, не боясь разбиться. Сплетаясь столь тесно, что стали едины, они оставляли за спинами тех, кто некогда был слишком дорог. Ни разу за вечер не вспомнил супруг о супруге, ни в одном вздохе не обмолвилась женщина об утрате мужа. Только дыхание, срывающееся рваным звуком, только лишь стоны из приоткрытых губ, заполняли ту тишину, что вакуумом обнимала любовников.