После ухода социального работника, Айбике, собрала чемодан за пару часов. Прихватив Мирим, она выехала к железнодорожной станции, где планировала сесть на любой поезд, движущийся в сторону просторов России, а там уж она как-нибудь доберется до тетки, которая клятвенно уверяла ее мать, что будет рада незваным гостьям.
Доехать беглянкам удалось до границы, где, ссылаясь на проблемы с документами, их сняли с поезда угрюмые таможенники. Спустя час, Айбике и Мирим, катили в сторону столицы своей Родины, в кожаном салоне дорогой иномарки. Той самой, что принадлежала Эрталу Игоревичу. Хозяин машины, сидел за рулем, лихо обгоняя встречные автомобили отечественного автопрома. Оставив, свою "добычу" в квартире сына, старый офицер уехал по своим делам, не забыв предусмотрительно запереть дверь. В ярости Айбике пыталась высадить пресловутую дверь плечом, но потерпев неудачу, позорно разревелась, стуча кулаками о пол. Истерику матери прекратила Мирим, одной простой фразой:
- У меня есть номер папы.
Благодаря Всевышнего за то, что предусмотрительный свекор не подумал отключить телефон, Айбике, позабыв неприязнь к Отто, торопливо набирала пятизначный номер, в волнении ожидая ответа. Как ни странно ответил Черный Глаз быстро, еще быстрее понял ситуацию и, почему-то не отказался помочь. Так они и оказались на просторах бескрайней степи, в поисках той самой маленькой станции, к которой в свое время выехала Айбике, сбежав от Отто. Ирония судьбы.
- Надо готовить ночлег. - Отто был предельно серьезен, ему не хотелось рисковать здоровьем дочери, но с каждым шагом становилось очевидно, что женщины не могут идти дальше. Айбике все чаще хваталась за живот, и хоть она и молчала, не смея пожаловаться, Отто видел, как последние силы оставляют ее. - У нас есть теплый плед, думаю, его мы уступим твоей маме, зайчонок? - Мирим согласно кивнула, забыв по зубоскалить над глупым прозвищем. Она все еще не могла его простить. Простить сама не зная за что. За то, что бросил их? За то, что обидел маму? Наверно за все скопом. Если бы взрослые перестали хранить свои тайны и рассказали о том, что предшествовало ее рождению. Но они упорно хранили молчание. Мирим смотрела на своих родителей и понимала, что нет между ними ни грамма симпатии. Мать откровенно враждебно смотрит на Отто, а тот в свое время глядит на нее с раздражением и каким-то затаенным стыдом. Порой Мирим казалось, что отец решил помочь им сбежать, не ради ее счастье или доброй памяти к маме, а в попытке искупить свой давний грех.
- Мирим, - Отто окликнул ее, вырывая из тесных объятий подозрений и догадок. - А ты когда-нибудь видела небо? - Девочка удивленно смотрела на отца, не понимая о чем он. - Нет, я не так сказал. Знаешь ли, затворничество способствует косноязычию. Я говорю о ночном небе. О том, на которое приятно глядеть лежа на прогретой за день крыше, представляя, что вся вселенная существует лишь для тебя. Когда ночная мгла, окутывает тебя, обнимая нежнее родной матери и в какой-то миг ты взлетаешь, устремляясь туда, в самую высь, в непроглядную чернь, сливаясь с созвездием малой медведицы, летишь по млечному пути.... Смотрела ли ты на небо, осознавая себя мельчайшей песчинкой во всей этой величественной красоте, но, черт побери, необыкновенно важной песчинкой, ведь все эти звезды светят для тебя одной?
Отто замолчал, давая возможность дочери понять, что он хочет ей донести. Мирим, не нарушая тишины, запрокинула голову, стараясь рассмотреть в стремительно темнеющем небе все то, о чем говорил отец и, разочаровываясь, не видя этого.
- О нет, это надо делать ни так! Пошли со мной. Видишь вон тот валун? Не крыша, конечно, но тоже сойдет. - И Отто протянул свою широкую огрубевшую от физической работы ладонь, мечтая о том, что бы дочь согласилась и вложила в его руку свою, такую маленькую и хрупкую.
Мирим посмотрела на мать и та согласно кивнула. Девочка сделала шаг на встречу отцу, цепляясь тонкими пальцами в шершавую поверхность его ладони. Этот маленький жест доверия, словно удар шпаги в центр сердца, заставил глаза Отто влажно заблестеть. Думал ли он когда-нибудь, что его жизнь, его счастье будет зависеть от доверия маленькой девочки? Бесконечно прекрасной маленькой девочки. Его принцессы. Его дочери.
Отто потянул Мирим в сторону валуна, внимательно следя за тем, что бы девочка не споткнулась и не упала в сгущающихся сумерках. Дойдя да камня величиной с упавшего слона, мужчина помог забраться на него дочери, а потом, запрыгнул и сам. И там, лежа плечом к плечу на теплом, нагретом за долгий день камне, они смотрели на звезды, все ярче вспыхивающие в наступающей ночи, на прекрасное девственное небо, не засвеченное искусственным светом и лишенное мелких барашков облаков. И именно здесь, по среди бескрайней степи, весь мир раскрывал перед ними свои объятья, шепча на ушко, что он принадлежит только им. Отто ласково рассказывал дочери о тех созвездиях, которые были ему знакомы, радуясь, что может чему-то научить дочь, а Мирим в пол голоса задавала вопросы, боясь громким звуком разрушить магию этой волшебной ночи.