Азамат пришел и на следующий день. Уже не тот юнец, что когда-то дарил ей цветы, но мужчина, твердый и крепкий. За такого можно прятаться, точно зная, ни одна буря не сможет сдвинуть его с места. Надежный. Теплый. С той самой мальчишечьей улыбкой, которая когда-то нравилась всем девушкам аула. Азамат протянул Айбике руку, помогая переступить грязную лужу, да так и не отнял, то ли забыв, то ли пригревшись в тепле маленькой женской ладошки.
Вслед удаляющейся паре, из окна смотрели Ахмед и Малике. Ахмед с затаенной радостью, и толикой надежды, что после его ухода за дочкой будет, кому приглядеть, ведь Азамат человек хороший, не то, что те, которые встречались его Бешки до этого. Малике же смотрела с неясной тоской, как всегда страшась за своего ребенка. Впрочем, как и любая мать, что провожает взглядом дочь, уходящую под руку с мужчиной.
А через месяц Азамат, придя в дом Ахмеда, нашел Айбике на заднем дворе. Женщина, подвязав под коленями платье, полола влажную землю, борясь с вездесущими сорняками. Работа шла весело, Айбике, румяная от физического труда, что-то весело напевала, радуясь солнечному дню и благому труду. Заметив Азамата, Айбике разогнулась, отирая тыльной стороной ладони со лба пот.
- Утра ясного, Азамат-джан! - Айбике приветливо улыбалась, искренне радуясь встречи. Азамат смотрел на женщину, думая, как прекрасно бы было сейчас подхватить Айбике на руки и кружить-кружить, пока она не станет задыхаться от смеха, а потом целовать ее грязные от работы руки, говоря, как он был глуп, что не остался с ней рядом пятнадцать лет назад. Но вездесущие соседи потом не дадут жизни, обсуждая не достойное поведение уже не молодых детей. Ох, уж эти традиции предков! Ох уж их старый аул, с его нравами и старыми взглядами на жизнь.
Захлебнувшись в нахлынувших чувствах, Азамат вдруг сказал, забыв о приветствиях:
- Выходи за меня, Айбике? - А потом, словно боясь получить отказ, уже тише добавил: - Я люблю тебя.
Казалось и птицы умолкли, забыв про песни, столь напряженной вдруг стала тишина, в ожидании ответа. Сердце гулко билось о ребра в груди Азамата, словно желая пробиться сквозь кости и мягкие ткани, вырвавшись на волю, пасть под ноги любимой.
- Наверно, я должна сказать, что подумаю, отправить тебя к отцу, на серьезный разговор.... - Айбике замолчала, но, не сумев сдержать шальной улыбки, вдруг громко крикнула, спугнув стайку примолкших галок: - Я согласна!
И Азамат, позабыв про вездесущих соседей, все же сделал два шага вперед, подхватывая на руки смеющуюся женщину, и кружил ее, пока не обмякли от головокружения ноги.
Айбике сидела за родительским столом, нежно поглаживая огромный живот. Это была ее первая счастливая беременность. Она никуда не бежала, ее никто не обижал. Азамат, словно квочка-наседка, в ожидании первенца, сдувал с супруги пылинки. Баловал и лелеял жену, как никто до него, даря то тепло, что так необходимо будущей матери.
Малике, придирчиво осматривая дочь, в который раз вынесла вердикт:
- Сын у тебя родится.
- Ох, не думаю, мама! - Айбике, смеясь, смотрела на подросших дочерей. - Я, кажется, только девочек рожать и умею.
- Правильно, потому что сыновей лишь любимому рожают, а до того у тебя не мужья, а осеменители были!
- Мама! - Айбике возмущенно показала глазами, на смеющуюся Мирим.
- Да брось, вон какая девка вымахала, авось уже понимает, чем муж, от донора отличается!
- Мама!
- Вот заладила. Мама, да мама! Ты сама, вон уже в третий раз мамой стать собираешься!
Малике, потрепав по волосам внучек, поспешила к плите. Скоро зять придет, Айбике забирать, а у нее на стол не собрано не порядок!
Азамат, чуть уставший, но как всегда с доброй улыбкой, появился на пороге, спустя десять минут. Расцеловав падчериц, он присел возле Айбике, прислонившись рукой к ее животу. Преклоняясь перед женской сущностью, которая в состоянии дать жизнь человеку. Айбике, нежно смотрела на мужа, не веря, что, наконец обрела женское счастье.