ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Дочитать до конца новый рассказ князя Дурново, Прусакову не дали, прозвенел звонок будильника оповещающего, что время, отведённое на творчество закончилось, пора было ехать на квартиру, где он в обыденной жизни ремонтник-шабашник, занимался время от времени евро ремонтом квартир. Боже, как он ненавидел свою серую рядовую жизнь, где он талантливый, (так по крайней мере ему казалось) автор, был вынужден унижаясь зарабатывать кусок чужой колбасы, на свой кусок хлеба, выкраивая по ночам время на своё творчество.
«Так до каких же пор это будет продолжаться и не сморозил ли я глупость, что отверг предложение князя и его проект?» — сонно думал он по дороге… и вдруг, как бы отвечая ему тучи разошлись и в просвете свинцового Питерского неба показался лик до боли знакомого усатого грузина, который нахмурившись исподлобья добродушно ему улыбался, скаля свои гнилые прокуренные зубы.
В голове у строителя-интеллектуала Прусакова пронеслись где-то им слышанные и забытые до этого времени слова: «Мы все наследники Иуды…» Что-то перемкнуло у него в голове и он изменив резко свой маршрут, подался в один полулегальный кабак, который круглосуточно торговал водкой на разлив.
На своём объекте Прусаков не появился ни этим днём, ни следующим. Его обнаружили совершенно случайно собачники, в глухом тупике за гаражами. Он лежал за поребриком, в окружении пустых флаконов, содержащих останки стекломоя «Боярышник». В одной руке он сжимал книгу, а во второй молоток… На его лице застыла блаженная улыбка человека, открывшего для себя, как минимум вселенскую истину. Его пульс еле прощупывался. Врач с вызванной машины скорой помощи, определил острую интоксикацию алкогольным сурогатом и приказал санитарам везти его в морг. «Всё равно не довезём», — буркнул он и, подобрав валяющуюся возле блевотины книгу, сел в скорую, которая обдав редких ротозеев синим бензиновым дымом не торопясь уехала с места событий.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Он идиотом был наверно
Он звал других, нашёл не ту,
И в голову, живя со стервой
Лишь получал сковороду
И вот когда Амур капризный,
Стрелою в зад ему влепил,
Кремировались все софизмы —
Его он к содому склонил.
К нему, явилась, ты виденьем…
Пристроившись там впереди,
Он ощутил в груди томленье
И чьи-то ласки, позади.
Любовь возникла промеж вами,
Кто с двух сторон его ласкал.
В стрелу вонзилась ты зубами —
Случилось то, что он мечтал.
Не упустить судьбы награду
Как поступить же молодцу,
С кем проявить в любви браваду
И, чёрт возьми, пойти к венцу?
Прошло полгода. Врач со скорой, оказался неправ — Прусаков назло его утверждению выжил, ещё раз доказав миру известную истину, что дерьмо ни в огне не горит, ни в воде не тонет. После выхода из больнички, где ему в проктологии заштопали, порванный его случайными собутыльниками анус, он немного тронулся умом. Нет, с виду он остался тем же шабашником рвачом, бездарным литератором самоучкой — облысел правда, пить почти бросил, да амбиций прибавилось в сторону мании величия. Жена посмотрела, посмотрела на своего старо-нового мужа и обломав во время очередной ссоры, последнюю сковороду о его голову, забрала дочку и исчезла из квартиры, не забыв устроить судебную тяжбу по поводу этой самой квартиры. А так как она была инвалидом, суд встал на её сторону и кроме части квартиры ещё и присудил ему пожизненно платить ей алименты. Было отчего забухать. Но наученный на старости лет горьким опытом Прусаков решил перехитрить судьбу — жениться. На одну из его удочек заброшенной в интернет клюнула несколько дамочек, посчитавших Прусакова за свой последний шанс выйти замуж. Встретившись с ними поочерёдно, он выбрал из толпы кандидаток, одну более менее приличную дамочку и встав картинно на одно колено, (почти интеллигент ведь) сделал ей предложение. Дамочка, не уступая ему в артистизме, картинно закатила глазки под лоб и томно прошептав: «Как это неожиданно. Мне надо подумать», тут же дала согласие.