— А когда вы улетаете? Зачем вообще? Оставайтесь!
— Через семь дней. Жалко, конечно.
— Вот ужас-то, так быстро? Нет, правда, зачем?!
— Земля нас ждет. Мама ждет!
— А нельзя ей сообщить, что вы у нас задержитесь?
— Нельзя. Сигналы не доходят — Земля очень-очень далеко.
— А ваша мама двухглазая, как и наши?
— Ага. В точности. Очень строгая.
— А как это вы не напугались криспы? Это же чудовище!
— Не знаю. В тот момент я ничего не боялся. Я просто действовал, как было нужно. Это не храбрость. Так было нужно.
— Это ваш папа научил вас такой скромности? Или вы сами?
— Нет, — сказал папа. — Я ничему его не учил. Митя вел себя по ситуации, как и вы бы себя вели.
— Вы бы хотели, чтобы сделали искусственную криспу, все повторили под водой и отсняли на пленку? На память.
— Не-а. Если бы просто кино, а так… глупо.
— А если мы сделаем вам подарки, куда это все тащить?
— А прямо в Дом правительства, — сказал я весело. Все хохотали, но особенно — уль Горгонерр. Такой миляга!
— Я пошутил, — сказал я. — На корабль к улю Карпию.
— А какие животные есть на Земле?
— Разные. Я думаю, другие, чем у вас, хотя птицы есть и у вас, и у нас. У нас есть слон, тигр, жирафы, змеи…
— Непонятно! Непонятно! Ничего не переводится!
— Да у вас нет похожих. Улетая, я оставлю слайды, такие цветные прозрачные фотографии. Я снимал их в зоопарке.
— Слайды знаем! А вот что это — зоопарк?
— Это когда звери не на свободе. Или окружены канавами с водой…
— Ой, не на свободе. Мне их жалко. (Нам их жалко!)
— И мне, — сказал я. — Но в зоопарках их изучают и часто сохраняют редкие виды.
— А как вы думаете, почему мы так похожи внешне, хотя и не совсем?
— Ну не знаю. Чтобы в этом разобраться, нужно, чтобы встретились ученые Политории и Земли!
— А когда, где? Это возможно? Как?!
— Эту проблему вам и решать, — сказал уль Горгонерр. — Вы — наше будущее.
— А летучие мыши — это как геллы?
— Нет, — резко сказал я и почему-то встал. — Летучие мыши, это маленькие такие… ну, мышки, с зубками, но у них есть крылышки, вроде птичьих. А геллы — это очень разумные и очень красивые политоры. Это огромная разница! (Краем глаза я заметил, что Горгонерр одобрительно кивнул).
— В газетах сказано, что у вас больше нет войн, что у вас было такое оружие на Земле, что все бы погибли, вся Земля. И вы тогда это оружие уничтожили. Это правда?
— Да. Это правда. Осталось только мощное оружие защиты, оно принадлежит не одной стране, а специальному Всемирному, ну, Всеземному, комитету.
— А зачем оружие, если никто не воюет?
— Но одна планета может напасть на другую.
— Например, Земля на Политорию?!
— Нет, этого не будет никогда!
— Вот здорово! И мы на вас никогда не нападем! Вы спасли нашу девочку от криспы, зачем нам нападать на вас?
— Но есть же и другие планеты с разумными существами. Говорят, что давным-давно, — продолжал я, — какие-то разумные и добрые существа спасли моро от катастрофы и перевезли их на Политорию. Но могут быть разумные и злые существа.
— А моро очень темнокожие и воинственные. Вы их видели?
— Это ничего не значит, они вовсе не хуже вас и нас. Воинственные? Это потому что они охотятся, но ведь на вас они не нападают? Нет, я не видел моро, но очень надеюсь…
— Не нападали. У них и оружия нет такого, как у нас.
— Если бы им пришлось защищаться, — сказал я, — им бы хватило и копий с ножами.
— Они бы все погибли. Копья и ножи — не оружие.
— Возможно. Но они бы сражались.
— А если бы у вас в руках был под водой только нож, а не старый лучевой пистолет, вы бы тоже бросились на криспу? Наступила полная тишина…
— Не знаю точно… Конечно, я бы очень боялся, но, я думаю, я бы бросился на криспу с ножом, — сказал я.
— Почему? Это же бессмысленно! Верная гибель!
— Не знаю… но так бы надо было поступить.
— А почему?
— Ну, не знаю. Если бы я этого не сделал и остался жить, я бы никогда не простил себе этого. Так мне кажется.
— Вы бы хотели, чтобы политоры сделали вашу фигуру из камня или металла?
— Нет, — сказал я. (Горгонерр улыбнулся.)
— А вы учитесь? Хорошо? И где?
— Нормально учусь. Но в специальном технициуме. Через четыре года меня будут считать ученым.
— Вот это да! А что вы будете делать?
— Конструирование космических кораблей.
— А сейчас они у вас хорошие, быстрые?
— Да, но хуже ваших. Мы летели, правда, на маленьком космолете, но и на большом мы не смогли бы долететь сами.
— А почему? Высокие нагрузки для конструкции?
— Нет. Мы так далеко от вас, что нашего топлива просто не хватило бы до Политории, нужное количество просто не поместилось на корабле. Нас к вам любезно доставил уль Карпий, приняв к себе на борт.
— Неужели мы больше не увидимся?!
— Ну, почему? Когда мы доберемся до Земли, мы пошлем в космос другой корабль и оставим в космосе межпланетную станцию, через которую будем общаться и дальше.
— Ура! Ура! Ой, надо же!
— Так что ждите наших сигналов. А через эту станцию мы можем обдумать и нашу новую встречу в будущем.
— Здорово! А вам нравится девочка Оли, которую вы спасли?
— Нравится. Она очень красивая!.. Вообще, все политоры и геллы очень красивые.
— Вы сказали: политоры и геллы. Геллы — тоже политоры.
— Но они умеют летать, они особый вид политоров.
— А у вас-то есть на Земле криспы? Вернее, в воде.
— Есть. Но я их никогда не видел. Только в кино.
— И все равно не испугались?
— Да, испугался я. Все вышло как-то само.
— А когда вы закончите ваш технициум, вы сразу женитесь?
— Ну как это сразу вот так?! Не думаю.
— А почему?
— Я женюсь на девочке, если сильно ее полюблю.
— А если она очень-очень богатая?
— Но ведь не полюблю же я ее из-за богатства, верно?
— А у нас по-всякому бывает. Сколько угодно.
— И у нас тоже, — сказал я.
— Значит, вы очень хороший?
— Со стороны виднее. Не думаю. Я, например, обжора, и однажды съел десять пирожных — это такие сладкие длинные и круглые штучки. Чуть не умер!
Чтобы специально услышать детский политорский хохот, я на пару секунд оторвал от себя присоску плеера.
— А еще ваш папа может вам запретить жениться так быстро, да? И мама.
— Запросто, — сказал я. — Папа у меня строгий, отшлепает по попе — и все дела. — И я показал, как это выглядит. Опять хохот, и среди него:
— А нас родители не бьют. Когда наказывают, запирают на целый день в комнату, совершенно темную. (Горгонерр напрягся.)
Разумеется, вопросов и ответов было куда больше. О Сириусе — тоже. Одна девчушка-гелла никак не могла понять, что такое «корова» и как можно с ней управляться. Никто не мог понять, зачем корову доить руками или даже механическим способом, что она, дура, что ли, что не может отдать молоко сама. Кое-как я понял, что в лесах Политории водится нечто вроде коровы, да еще с длинным острым рогом над носом. «Буйвол» этот свиреп и опасен, и окажись он под водой, то еще неясно, кто бы кого победил: криспа этого хурпу или хурпу ее.
Я ничего уже не слышал, кроме шума в зале, и тут же мне в голову буквально ввинтилась некая мысль о Латоре и об Ир-фа…
4
Думая, что я плохо слышу с балкона, Пилли сказала:
— Не знаю, как совпадают наши виды генетически, и если бы вы не были полны (в этом я уверена) любви к Митиной маме, я бы согласилась стать вашей женой, уль Владимир. Что-то в вас, землянах, есть… такое…