— Не помню, посмотрю схему. А вообще любой робот, даже кукольный, обязан таскать себя и хозяина. Молодец, Тина-тихоня! Начинаешь мыслить...
— А можно за это... — Тина скромно опустила глазки: — Можно мне тогда поносить Орден Простофили?
Рене с Кирико побагровели и повалились наземь, уткнув носы в ладони и делая героические усилия не расхохотаться. Андрей надул щеки, прерывисто подышал, но взял себя в руки и важно перевесил на Тинкин комбинезон проволочный знак отличия.
...В кольцо на Бутиной спине пропустили тонкий шнур, захлестнули петлю. Най отвинтил улыбающуюся кукольную головку, вставил в гнездо дополнительный кристалл. Тина обняла своего любимца, о чем-то пошепталась. Перевела на общечеловеческий язык:
— Бутя обещал не бояться.
— Превосходно. А теперь марш за дерево! — скомандовал капитан. — Все, все... Тебя, Кирико, это тоже касается. Старший — Рене!
Андрей пристрелил к скале катушку со шнуром — хороший прочный шнур в неистираемой оболочке! — зажал трещотку.
— Не подведи, Бутик!
Робот понимающе мигнул прожектором.
Цок-цок, цок-цок. С камня на камень, с выступа на выступ. Вдоль Стены. Выбрал место. Прилип. Вязко чмокая присосками, полез наверх. Затарахтела трещотка. Шнур, извиваясь, пополз следом. Вот робот миновал причудливый клык. Прочмокал по вылизанному ветром столбу. И начал огибать край карниза.
Вероятно, карниз расслоился, висел на честном слове: кусок породы вместе с роботом соскользнул по откосу и, натягивая шнур, полетел вниз. Бутик ослабил присоски. Освобожденный камень, гремя и подпрыгивая, поехал со склона, рухнул и успокоился где-то вдали от ребят. А робот как ни в чем не бывало побежал проторенной дорожкой, захлестывая шнур вокруг клыка, не в силах уразуметь куцым кукольным мозгом, что же именно не пускает его дальше.
— Най, тормозни его, пусть не дергается! — Андрей выхватил из кобуры диффер. Пал на колени. Отщелкнул стойку для стрельбы из упора. Вонзил в землю. Поймал Бутика в оптический прицел. Сжал зону поражения в линию, подвел под основание клыка. И неловко, левой рукой установил одиночный импульс.
Треснуло. Вздрогнуло. Посыпалось. Ухнуло. Раскатилось.
Робот покрутил головой и снова помчался — вверх, вверх, вверх.
Что-то пестрое, шумное кинулось с дерева к Андрею.
— Гогу забыли! — жалобно пропищал попугай.
— Ах ты, хороший, милый! — льстиво сказал Андрей, лаская взъерошенный птичий хохолок. — Лети к Мику. Мик тут близко, лети!
Бутик перевалил за край Стены, прошагал метра четыре, волоча шнур. Постучал по округлой скале. И намертво присосался всеми четырьмя конечностями.
Андрей спрятал в кобуру диффер:
— Ну, я пошел... С малышней поосторожнее...
Подпрыгнул, ухватился за шнур, подергал, покачался. Шнур играл, пружинил, но не ослабевал.
Андрей поднял капюшон, пристегнул берет. Надул воздухом амортизирующие карманы. Комбинезон — цельный от подошв до макушки, с жесткой, выступающей вперед рамкой вокруг лица — округлился множеством бочоночков. Теперь каретку на шнур. Моторчик. Ролики. Поехали!
Капитан то ехал, как по канатной дороге, то, замедляя скорость и отталкиваясь ногами, гигантскими скачками бежал в гору. Карнизы переваливал едва дыша, вцарапываясь в породу ногтями. Все путешествие — от Ная до Бутика — сложилось в единый миг. Вот ровный скол на месте клыка. Вот вымоина. Вот край Стены. Андрея опрокинуло, поволокло. И он едва не сшиб воротца, в которые превратился преданный робот. Най казался отсюда не крупнее муравья.
— Салют, штурман! — Андрей осторожно приблизился к краю и потряс сжатым кулаком. — Пускай ребятишек!
Первым подвесили к блоку Мика, конец шнура подвязали к «жуку». «Жук» всплыл под облака. И Мик скатился с подвески прямо к ногам Андрея. Гога всю дорогу летел рядом и орал:
— Пор-реже! Пореже! Не раскокайте!
Таким же манером подняли Рене с Кирико. Хохочущую Тинку. Пока ее высвобождали и гасили комбинезон, Бутик переступал с ноги на ногу и нежно повизгивал. Чего доброго, скоро заговорит, подумал Андрей. Мало у них было шуму...
Он приготовился страховать Ная, но Най от помощи отказался: отправив наверх «жука», покорил Стену маршрутом капитана. Все обнимались, прыгали, весело галдели и беспрерывно хвастались. Шуму действительно было много, капитан не ошибся. Ошибся он, пожалуй, в одном: на штурм Стены он отводил гораздо больше времени.
5
«Ты у меня молодец, Андрюша, — сказала мама, — и папа молодец, держится. Не переживай, скоро встанет на ноги...»
На этих маминых словах Андрей проснулся. Шатер экспедиционной палатки, освещенной солнцем, сочился мягким бутылочным цветом. «Еще один оттенок зеленого, — с ненавистью подумал капитан. — Сколько их тут? Надоело...» Как в старой песенке: «Оранжевое небо, оранжевый верблюд...» Замени слова — и будто про тебя сложено: «Салатный небосвод... Зелененькое солнце...» Тьфу! Больше всего на свете хотелось поваляться, решительно ни о чем не думая. И чтоб кто-нибудь, например мама, принес в постель шкворчащую яичницу и какао. И чтоб беззаботно струилось вокруг тихое, ленивое утро — так не хватает человеку ощутить раз в год тихое, ленивое утро. Картинка получилась жалостливая. Пришлось напомнить себе, что он капитан, что любая мелочь, даже невинная слабость к какао, может подорвать авторитет.