Андрей засопел, быстро оглянулся, не подслушал ли кто его мыслей, выполз из спальника.
— Подъем! — пропел он, врубая музыку и распахивая палатку настежь. — Кон-чай зе-вать, по-ра вста-вать! Все по порядку марш на зарядку!
Спальные мешки зашевелились, распались, но как-то вяло и потерянно. Ребятня вылезала мятая, серая. Больно было сгибаться. Разгибаться. Даже открывать глаза.
«Милые вы мои. За что я вас мучаю?» — Андрей закусил губу. Ну, прошли это дурацкое плато. Обогнули озеро. Наверстали график. Натопались на год вперед. Вверх-вниз, вверх-вниз... Сто вариантов камня. Гладкий. Острый. Трещиноватый. Дробленый. Покрытый мхом. Качающийся. Ползучий. Уже не действовали ни шоколад, ни кино на привале. На ходу веки слипались, смывая постылую картину: по желтому пунктиру катилась розовая точка — телеглаз исправно прописывал маршрут. Тина ушибла коленку, последний километр капитан тащил ее на закорках...
Чирикнул видеобраслет. Андрей включил связь.
— Привет, путешественники! — Лицо Нино — живое, объемное — всплыло над раковинкой экрана — Всем — доброго утра! А тебе, Андрюшка, персонально: с днем рождения!
— Ой, поздравляем, поздравляем! — Тина вскочила. Скривилась. Косолапя шагнула два раза. И села.
— Ничего, это полезная усталость, — бодро сказал Андрей. — Спасибо всем, кто вспомнил. Спасибо, Нино...
Он тревожно заглянул в ее глаза. Нино еле заметно покачала головой, отодвинулась. Готлиб, пышный и румяный, сидел в проеме люка — будто на старинной овальной гравюре — и весело болтал ногами. Выходит, у детей первый период короче? Перестал кататься, стонать... У них нет даже трех суток — счет пошел на часы...
— Торжественная часть окончилась, а подарки? — как можно беззаботнее вскричал Андрей.
— Обещаю сегодня идти сама, — сказала Тина таким серьезным тоном, что у капитана пропала охота шутить.
— Что ты! Сегодня идти не придется. Поплывем на плоту.
Приятная весть вызвала слабые улыбки на лицах. Вид пышнощекого Готлиба тоже радовал. Пожалуй, один Най понимал истинное значение того, что малышу полегчало.
Нино снова заполнила экран:
— Между прочим, сорок часов истекли. Хватит прикидываться инвалидом!
— Ура, вот это подарок. Всем подаркам подарок! — Андрей выпустил воздух из рукава, разомкнул бандаж, зажимы. Волнообразно пошевелил рукой, освобождаясь. Плечо и локоть лишь чуть-чуть покалывало. — Ладно, не будем терять времени. Не скучай, Нино. Осталось немного... — Андрей отвел взгляд. — А ты, малыш, — он знал, что Готлиб хоть и занят заводной стрекозой, видит его на экране, — больше лопай и не огорчай взрослых. Пока...
Андрей не умел говорить с маленькими — воспользовался словами, которые когда-то слышал от отца. Смутился. Поспешил отключиться. И повернулся к Тинке — девчушка кривила губы, терла лодыжки, но думала не о себе — о нем.
— Ну-ка, давай сюда босолапки! — рявкнул Андрей. — И все остальные тоже: ноги вверх! Приготовься к массажу!
Он упер в живот крепенькую Тинкину ножку и жесткими ладонями растер мускулы. Особенно энергично работал помолодевшей правой рукой.
— Ой, горячо! Ой, щекотно! — завизжала Тинка.
— Не пищи, подставляй другую!
— «Шиатсу» помогает лучше, — скромненько заметил Рене. — Давление пальцев на болевые точки...
— Ужо погоди, выпишем специалиста с Земли, — с расстановкой произнес Андрей, едва справляясь с расходившейся Тинкой.
— А с Тембры вас не устроит? Пусти! — Рене так решительно оттолкнул капитана, что Андрей, раскрыв рот, подчинился: — Вертайся на живот, живо!
Тинкино тельце непроизвольно покорилось быстрым маленьким ладоням. Рене умело нащупывал большим пальцем болевые точки, снимающие усталость. Надавливал. И замирал на тридцать секунд. Пятки, икры, свод стопы. Поясница. Спина. Шея. Затылок... Височные точки. Ключичные. Бедренные. Надколенные...
— Следующий!
— Где ты так научился, эй? — удивилась Кирико.