Лежит Игорь Филиппович на полу и мух на потолке рассматривает.
Никто в мире так и не узнает, какую вещицу хотел показать ученикам директор школы.
Но не будем смаковать курьезную ситуацию, в которую попали приличные люди. Учитель — это святое (директор — тоже). Неприлично смеяться над учителями (еще неприличнее — над директорами). Это, обычно, очень плохо заканчивается.
Вот и на этот раз все закончилось очень плохо. Для Коськи.
Был созван педсовет. Коська краснел и молчал. Игорь Филиппович потирал ушибленное место.
Был вызван в школу папа. Папа краснел и молчал. Игорь Филиппович потирал ушибленное место.
Но все это ерунда. Цветочки. Ягодки для Коськи созрели дома.
Дома папа не молчал, а совсем наоборот. Папа пользовался непедагогическими средствами. При использовании этих непедагогических средств Коська тоже не молчал, а совсем наоборот. Потом Коська долго потирал одно место. Кстати, то же самое, что и Игорь Филиппович.
Об этой истории Коська рассказал Потомучу.
— Боже мой, как низко вы пали, Константин, — сказал Потомуч, — уронить прилюдно честь и всё, так сказать, достоинство руководителя образовательного учреждения! Это возмутительно, Константин! Это никуда не годится.
— Но, у нас была глубочайшая депрессия после контрольной! Надо было что-то делать.
— Согласен, депрессию надо лечить. Но не такими же варварскими средствами!
— А какими средствами надо лечить депрессию? — задал провокационный вопрос Коська.
— А ты научи меня, неграмотного, Потомуч.
После небольшой паузы Потомуч согласился:
— Подвернётся подходящий случай — научу.
И ведь подходящий случай подвернулся.
Нет-нет, Коська не рассказывал на уроке окружающего мира теорию эволюции Потомуча. Двойку он получил честно. Совсем неумышленно. Он честно пересчитывал ворон за окном и честно прослушал вопрос Раисы Ивановны. В результате он был приглашён исправлять двойку после уроков.
Настроение Коськи честно испортилось.
— Между прочим, я в это время природой интересовался, — объяснял он Потомучу. — А она: «В чём особенность строения крестоцветных?» У меня до рекорда двух ворон не хватает, а она — «крестоцветные». Несправедливо.
— Да, это несправедливо. Вороны куда важней редьки и капусты.
— Потомуч, ты согласен, что эта двойка — несправедливая? — радостно воскликнул Коська.
— Согласен.
— Ты мне поможешь снять стресс?
— Помогу.
И Потомуч отправился исправлять оценку по окружающему миру вместе с Константином.
В школе, кроме вахтёра, Раисы Ивановны и директора уже никого не было. Впрочем, директор сидел где-то в глубине своего кабинета и не кому не мешал.
Коська постучал в дверь своего класса, приоткрыл её и, поздоровавшись, зашёл. Потомуч незаметно и бесшумно прошмыгнул в класс и спрятался где-то в районе последних парт.
— А-а, Ромашкин! Заходи-заходи. Давно тебя жду, — сказала Раиса Ивановна, отодвигая стопку проверенных тетрадей. — Садись, открывай учебник и читай параграф про крестоцветных.
Коська так и поступил.
Опять в классе повисла тишина. Слышно только, как скрипит по страницам ученических тетрадей красная ручка Раисы Ивановны.
«Ну где там Потомуч? Будет он мне помогать или нет? — думал Коська. — У меня от этих крестоцветных уже все мозги крест-накрест перекрестились».
И Потомуч не подвёл.
Вы уже знаете, что Потомуч обладал необычным засыпательным голосом. У этого голоса были ещё две особенности — он мог меняться как угодно по желанию хозяина. И мог звучать непонятно с какой стороны.
И вот, значит, Раиса Ивановна ставит очередную оценку в тетрадь очередного школьника, как на весь кабинет раздаётся громкий, профессионально поставленный голос:
— Здравствуйте, уважаемые телезрители! В студии эн-тэ-вэ вас приветствует Василий Хвостов. Сегодня в программе — вести с полей, новые инициативы депутатов, последствия финансового кризиса и очередной триумф российских футболистов. Итак, подробнее…
При первых звуках голоса диктора телевидения Раиса Ивановна подняла голову и посмотрела на Коську (он, разумеется, понял откуда ветер дует и сидел как ни в чём не бывало — будто — никакого дикторского голоса в классе нет).
— Что, это, Ромашкин — встревожилась Раиса Ивановна — ты что, телевизор в класс притащил?
— Какой телевизор, Раиса Ивановна? Что вы! Я крестоцветных изучаю.
— Да-да, в самом деле. Нет в классе никакого телевизора. Все нормально. Все нормально. Я спокойна. Я спокойна.