Отдохнув в течение продолжительного времени в уборной и еще пару раз проконсультировавшись с бутылкой портвейна, он возвращается с большим трудом в помещение суда, привычным движением с достоинством напяливает черную шапочку на парик и хриплым голосом произносит приговор:
"Женщины Мэри Браунд, Кэтрин Фрайер и Мэри Хэйдон, она же Мэри-Пастушка, приговариваются к смерти через повешение за нападение на досточтимую мисс Агнес Лейкмен и кражу шелковой косынки и двух серебряных подсвечников, принадлежащих названной даме, общей стоимостью 11 фунтов, 11 шиллингов и 12 пенсов. Из городской тюрьмы преступницы будут направлены на каторжный корабль "Дюнкерк", стоящий на рейде Плимута, где они будут находиться, вплоть до дальнейшего уведомления о дате и месте казни. Упокой, боже милостивый, их души".
С сильным грохотом его светлость поднимается и быстро покидает зал суда, чтобы вернуться к бутылке портвейна.
Однако затем оглашается выписка из судебного протокола, откуда следует, что его величество король своей милостью амнистирует трех женщин и также других крупных правонарушителей и заменяет им смертную казнь ссылкой "в наши владения на другой стороне света" сроком на семь лет.
Мэри и ее две подруги не совсем теряют надежду: по слухам, многих ссыльных посылают в Америку в качестве слуг, и, по правде говоря, лучше оставаться живым невольником в североамериканских колониях, чем тут болтаться в петле на виселице. Ведь они привлекательные молодые женщины, и, может, все уладится, если они смогут произвести впечатление на мужчин там, на чужбине, и в жизни появится что-то лучшее, чем жалкое существование в грязных кварталах Плимута.
Однако именно в эти годы американские колонии отделились от метрополии и превратились в Североамериканские свободные штаты.
Трудно судить о том, что знали три девушки о политической обстановке, но для британских властей, во всяком случае, стало ясно, что Америку больше нельзя использовать как место для ссылки преступников из Великобритании. Бенджамин Франклин откровенно заявил, что опорожнение содержимого английских тюрем на американскую землю соответствует тому, как "если бы англичане выливали бы содержимое своих ночных горшков на наши обеденные столы". По его словам, посылать гремучих змей с судами обратно в Англию в надежде, что они утратят свою ядовитую природу во время пребывания по другую сторону Атлантики, - это то же самое, что и надежды английских властей на исправление преступников на американской почве.
Правительство в Лондоне поставлено в трудное положение, так как переполненность тюрем и тюремных судов сделала их настоящими рассадниками заразных болезней и множества уголовных преступников. На протяжении столетий правительство избавлялось от правонарушителей, высылая "белых невольников", которых называли слугами и отличали от черных рабов. Еще в правление Елизаветы II парламент в 1597 году принял закон, разрешавший отправлять хулиганов, бродяг и нищих в Новый Свет. В 1665 году 11 приговоренным к смерти преступникам в Миддлсексе предоставили выбор между виселицей и ссылкой в качестве невольников на каторжные работы. С 1717 года органы правосудия во всей Англии приговаривают разбойников, вымогателей и взломщиков к виселице, но в половине случаев смертная казнь заменялась ссылкой. Может, это делалось потому, что там, в Северной Америке, была потребность в белых невольниках. На аукционах в Виргинии их продавали тем, кто предлагал более высокую цену. В объявлении, помещенном в виргинской газете в середине семнадцатого века, можно прочитать: "10 слуг и 1 женщина предлагаются для продажи с корабля "Лавли", стоящего на рейде у верфи в Уидоу-Аллене. Там же продается превосходный стерширский сыр по цене восемь пенсов за фунт". Мужчины-невольники, которые могут хорошо работать, предлагаются за 10 фунтов. Искусные ремесленники, например плотники и кузнецы, оцениваются от 15 до 25 фунтов. Впрочем, когда дело касается молодых красивых женщин, цены повышаются. Около 1760 года колонист в Мэриленде пишет: "Новая нация нуждается в рабочей силе. Для Северной Америки лучше принимать белых слуг, чем черных рабов". И таково общее мнение.
Нарушения закона, которые наказывались ссылкой, поражали крайностями: это могли быть кража пары брюк, мелкое карманное воровство, кража мешка моркови, порча стога сена или просто бродяжничество, но, например, такой разбойник с большой дороги, как страшный Джек Шеппард, которого должны были бы четвертовать или отрубить голову, был сослан в Америку для продажи в качестве слуги. Ту же участь разделил известный адвокат, которого застигли на месте преступления: он воровал книги в Тринити-колледже в Кембридже. Было интересно наблюдать за его отправкой на корабль: его огромный багаж доставили на трех экипажах; в пути его кормили за одним столом с капитаном, с которым он также разделял каюту. Там он разместил большой запас спиртных напитков, и поэтому в них ни он, ни капитан, ни судовые офицеры не испытывали недостатка во время плавания через Атлантику.
Однако теперь, когда Северная Америка утрачена для англичан, им пришлось искать другое место для ссылки преступников. В парламент вносились на этот счет разные предложения. Одно из них сводилось к тому, чтобы обменивать преступников на узников-христиан, содержащихся мусульманами в застенках варварских стран. Другие предлагали создать каторжную колонию в Гамбии, чтобы отправлять туда правонарушителей на работорговых судах и обменивать их на Золотом Берегу на черных рабов, которых можно продать в Вест-Индии, а на вырученные деньги приобрести сахарный тростник и ром. Предложения рассматриваются в палате общин. Там обсуждалась и возможность использования Новой Зеландии как места каторги. Однако это предложение тоже было отвергнуто с мотивировкой, что тамошние маори - людоеды.
Ученый-ботаник Джозеф Бэнкс первый употребил название "Новая Голландия" для обозначения современной Австралии. Он посетил ее вместе с Джеймсом Куком на корабле "Индевор" и выходил на берег залива, который, по его словам, можно считать "ботаническим чудом" из-за обилия неизвестных в Европе растений. Поэтому он дал ему название "Ботани-Бей" - залив Ботани [15]. Помимо изумления от множества новых растений, Бэнкс не выразил особых восторгов. Его, например, не удовлетворило качество почв и ограниченность запасов свежей питьевой воды. Странно, что этот человек, такой благородный и задававший тон в правительственных кругах как эксперт в сфере науки, по-видимому, не обратил внимания, что ни одно из собранных семян не давало плоды или зерно, составляющие основу питания людей. Возможно, время и расстояние создали в воображении Бэнкса ореол привлекательности вокруг этой местности, и он почему-то решил, что, если колонисты привезут с собой семена и зерно, район вокруг залива Ботани отлично подойдет как место ссылки. Так было найдено место, куда Великобритания на протяжении жизни двух поколений будет отправлять нежелательных лиц. Поэтому название "Ботани-Бей" стало символом бессердечности и жестокости, а слово "ботаник" быстро превратилось в одно из ругательств в английском языке.
Палата общин одобрила предложение Бэнкса, и министр внутренних дел лорд Сидней в Августе 1786 года оповестил, что его величество милостиво пожелал выбрать Ботани-Бей как место ссылки и флотилия с преступниками в ближайшее время отправится в новую колонию его величества.
Глава 2
Обстановка на тюремном корабле "Дюнкерк". - "Индианка" Бетти и ее прошлое. - Тоска по раю Руссо. - Винная Бутылка. - Мэри встречает Вильяма Брайента, Джеймса Кокса и Джеймса Мартина, прозванного Писателем.
1
Известный литератор того времени доктор Сэмюэл Джонсон, который так проникновенно писал о том, что волновало литературные салоны, разделял точку зрения аристократов о необходимости строгого наказания простолюдинов, которых злая судьба заставила преступить закон. "Давайте займемся ими. Смертная казнь рассчитана на то, чтобы привлечь зрителей, - замечает он. Без этого массового зрелища цель не будет достигнута. Старый прием (вспарывать живот и вываливать внутренности на лицо преступника, пока он еще жив) самый подходящий для всех участников. Почему мы от него отказались?" Джонсон оправдывает и необходимость порки кнутом, а, говоря о преступниках, приговоренных к принудительным работам на тюремных судах, почтенный ученый муж выражает откровенное удивление: "Я не могу понять, в чем заключается их наказание; ведь, если бы они никогда не занимались воровством, им пришлось бы так же много работать. В настоящее время они только работают и, следовательно, отличаются от честных людей лишь тем, что раньше крали, а само пребывание в тюрьме не имеет значения".