Наташа. Он разводится… Он разводится! Жан-Кристоф подает на развод! Он хочет быть со мной, хочет, чтобы мы поженились!! А-а-а!!!
Наташа бросается на шею Лео. Потом, прыгая от восторга, бросается обнимать Сашу. Та радостно хлопает Наташу руками по спине.
Наташа(Саше). Слушай, давай уже, мать, по домам, а то поздно совсем!
Саша. И не говори, мать! Засиделись!
Она помогает Наташе застегнуть молнию на платье, после чего девушки хватают свои сумки, пиджаки, свитерки, и устремляются к двери.
Наташа. Мальчики, спасибо вам огромное за ужин, было очень клёво!
Саша. Да. Мерси боку! Приятно было познакомиться.
Девушки быстро целуют мальчиков в обе щеки.
Наташа. Как-нибудь увидимся, да? Бон суаре!
Саша. Чао. Бай.
Они выбегают за дверь. Лео с Сержем остаются стоять у двери. Лео переводит взгляд на два забытых зонтика. Серж тоже их замечает, наклоняется к ним, берет в руки. Звонок в дверь. Серж открывает дверь и вручает зонтики Наташиной руке. Закрывает дверь и замирает, уткнувшись в нее лбом. Лео идет к дивану. Проходя мимо проигрывателя, он хлопает рукой по кнопке «play» и песня, ожив, продолжает звучать дальше. Лео падает на диван и принимается за чипсы. Серж продолжает стоять, уткнувшись лбом в дверь. Песня играет.
Сцена 2. Январь, 2005.
Холодный зимний вечер. Маленький русский ресторан в районе Сан-Мишель. На столиках — поливиниловые белые скатерти. Из магнитофона, стоящего в углу, звучит песня «Городок» в исполнении Анжелики Варум. На столике, в другом углу, стоит декоративный самовар. На стене висит балалайка. Рядом с ней висит телефон старинного вида. Саша, в белой рубашке и черном фартуке поверх черной юбки, вытирает тряпкой скатерти и переворачивает стулья. Потом снимает фартук, стягивает с волос резинку и валится на стул. Закрывает глаза. Потом резко открывает глаза. Встает. Подходит к магнитофону. Обрывает песню. Снова валится на стул. Настенный телефон начинает звонить классическим телефонным звонком. Саша стонет, встает, бредет к телефону, снимает трубку.
Саша(в телефон). Добрый вечер, Казимир… Уже почти закрыла … Ну, конечно, сняла… Четыре… Почему мало? Четыре — это не мало… Для четверга это не мало… Было три группы… Сначала какие-то скандинавы, — человек семь; потом две французские, южане, по шесть и по восемь… Скандинавы ели много; южане — нет… Зато они съели весь рассольник… Я вам, между прочим, еще раньше говорила про такую тенденцию… Что рассольник берут больше борща, а вы мне не верили… Так он уже в обед закончился… А что странного? Январь, зима, — все хотят горячие супы, а борщ, наверное, слишком красный для них, я не знаю… Ме бьян сюр, я предлагала! Хоть я и не дипломированная официантка — работу свою я всегда делаю хорошо, и вы это знаете…(снова сбрасывает звонок на мобильнике). Если бы их можно было уговорить на вторые блюда и десерт, — я бы их уговорила на вторые блюда и десерт. Но они сегодня хотели брать только рассольник… Нет, мало чаевых… Да потому что не было ни американцев, ни англичан, ни австралийцев… (фыркает) Да уж, французы, — они дадут, ага!.. Вам тоже, Казимир, до завтра. (кладет трубку, себе). Пютан де мерде, ме кель кон!
Саша укладывает голову на стол и лежит так какое-то время неподвижно. Дверь открывается, звякнув колокольчиком. Саша резко поднимает голову. На пороге стоит Лео. На нем — теплая зимняя куртка и шапка.
Лео. Привет. Разбудил тебя?
Саша(нервно смеется). Подожди… А что ты тут делаешь?
Лео. Мне Серж сказал, ты теперь в «Самоваре» работаешь.
Саша. Нет, а почему ты в Париже? Ты же вернулся в Израиль.
Лео. Нет.
Саша. Нет?
Лео. Я передумал.
Саша. Передумал?
Лео. Я передумал возвращаться в Израиль, да.
Саша. То есть — ты даже туда не улетел?
Лео. У меня был билет на самолет, но я его не использовал.
Саша. А как же прощальный вечер?
Лео. Его я отменить не мог. Он случился до того, как я передумал… Спасибо, что пришла тогда.
Пауза.