– Куда ты меня тащишь? – прозвучал внезапно взрослый, хриплый, почти мужской голос.
– Милый мой, Сережа, мы уедем, вот увидишь. Мне столько нужно тебе рассказать. Я представляла, как смогу тебе рассказать, – Маша перешла на рыдания, сжимая его руку в своей.
– И что дальше? – Сергей будто обращался к самому себе.
Со стороны коридора раздался топот, бежали двое. Бежали и звали его по имени.
– Федька и Марго, Мисс Гамильтон наша… – прошептал он, улыбаясь.
– Да, это твои друзья. У тебя замечательные друзья, сынок! И ты замечательный! У тебя теперь есть я, твоя мама! – истерика женщины разрасталась, она всхлипывала и прижимала его голову к своему плечу.
Сергей повернулся на бок, моргнул сразу двумя глазами и четко, чеканя буквы, произнес:
– Нет, мне не нужна мама. Я не хочу быть единственным ребенком с «Паруса-9», у которого есть мать.
Рука мальчика выскользнула из ее пальцев. Он с трудом подтянул колени, перевалился на живот и пополз в сторону криков.
– Я здесь!!! – из последних сил заорал он и закашлялся. Позади еще слышались какие-то звуки, но слов уже было не разобрать.
Федор и Марго подхватили его почти сразу. Лицо девочки пылало свежим ожогом, одна щека покрылась волдырями, глаз затек. Федя ругался, через каждое слово поминая Хокинга.
– Ты прикинь, эти уроды шакрылищ в шелноке! – вопил он, пыхтя и пришепетывая – почему-то у Федора уже не было одного переднего зуба, – Кураторы! Хлыштами палили во все штороны! Вы в лазарет, а я туда! Не отпуштим их, да Марго? – та на это ничего не ответила, лишь поморщилась от боли.
Их окружили знакомые лица. Какие-то руки бережно уложили Сергея на одеяло. Марго опустилась рядом и прикрыла лицо руками. Засуетились обе Вали и другие девочки под руководством доктора Адлера – компьютерной программы медицинской помощи.
– Юрка, погнали! – Федор уже бежал куда-то с другими мальчишками, взрослый, отчаянный и очень счастливый.
«Парус» наконец отозвался на зов своей сирены и активировал пожаротушение. То ли ребята из Цукерберга постарались, то ли сама станция очнулась от многолетнего сна и принялась себя спасать. Горящий отсек загерметизировался, началась автоматическая откачка кислорода. Там, в отсеке биологической лаборатории, среди этажерок с ростками фасоли, проклюнувшихся язычков тюльпанов, ведер с клубнями картофеля осталась лежать Мария Поликарпова. Отсек полностью очистился от дыма, и она, казалось, тихо спит в зеленом саду.
Через сутки, так ни о чем не договорившись, 19 кураторов покинули станцию. Их челнок отстыковался и, получив ускорение двигателей, направился к Земле. Чуть позже от «Паруса» отсоединился загерметизированный отсек с био лабораторией и единственной пассажиркой на борту. Сергей проводил Марию в вечное космическое путешествие.
***
– Вот скажи ей, что я старый уже, нечего надо мной ржать! – Федя провел рукой по гладкой лысине и подмигнул мне.
– Ну для 50 лет ты молодцом, не прибедняйся, дорогой, – Марго чмокнула его в макушку и принялась разливать чай. Половина ее лица напоминала застывшую маску и только глаз с этой стороны блестел живым озорством.
Мы сидели у них на кухне, в жилом модуле научного городка, на планете с непроизносимым названием близ Проксима Центавра. Федор и Марго много лет звали меня погостить и только сейчас я смог до них добраться.
– Она подкалывает меня постоянно, – с деланной обидой нажаловался Федька, – и поворачивается боком, чтобы я ничего понять не смог. А сама другой половиной ржет вовсю, представляешь?
Марго уселась с ногами в кресло и улыбнулась одним уголком рта:
– О ком слышал, про кого знаешь, ну рассказывай уже!
Мы вспоминали ребят с «Паруса». Валентины застряли на Марсе, терраформируют ударными темпами, развели зоопарк. Валя-один мечтает о тиграх, Валя-два о котах, но пока у них только муравьи прижились. Стивен рулит исследовательским центром Альянса. Юрка, который из Пятой, на Земле, все воюет, кажется, уже генерал.
– Ну а сам как? – Федя искоса глянул на жену. Та скорчила половинку рожицы и легонько похлопала меня по плечу.
– А что я… Я ничего. Путешествую, пишу книжки, любуюсь звездами. Где там наша матушка Земля, видно ее отсюда?
В темном небе зажглись первые маячки. Прохладная синева чужой планеты смотрела на меня спокойно и ласково. Где же ты сейчас, мама. Я скучаю.