— Пожалуй, ты прав. Хотя у Крис глаза Билла.
На миг в карих глазах Крис вспыхнуло любопытство, но тут же погасло.
— Новая Зеландия у черта на рогах. Очень ему нужно возиться со мной.
— Подумаешь, несколько часов на самолете, — проговорил Падди. — Только хорошего помаленьку. Как насчет Бернстона для начала? Новую Зеландию отложим на потом. Пошли на кухню, и оттуда Брайди позвонит.
Его рука все еще обнимала талию Брайди. Брайди резко вывернулась, подумав при этом, что было бы неплохо прижаться к нему, как Маргарет на фотографии в гостиной, чтобы зарядиться от него силой и зарядить его. Утешить его и быть утешенной.
Любить и быть любимой?
Это риск, на который она никогда не шла. Разве не риск пытаться завоевать Падди, который всем существом верен памяти своей покойной жены и считает целью своей жизнью заботу о рыжей дочери?
Она отодвинулась от него.
— Надо узнать их телефон.
Через пару минут она стояла на кухне и слушала в трубке гудки. Она звонила в Бернстон, в дом, где с детских лет получала недостающую любовь и дружбу. Наконец в трубке послышался мужской голос.
Брайди побледнела и схватилась свободной рукой за стойку.
— Билли?
— Да…
— Но ты… ты же в Новой Зеландии.
— Брайди! Вот это да! Я только собирался позвонить тебе, думал, может, удастся повидаться. Как ты?
— Отлично, — проговорила она. — Ты давно дома?
— Вчера прилетел. Я лечу в Нью-Йорк, всю следующую неделю у меня сплошные встречи, а потом к концу недели опять сюда. А потом в Монреаль и Сингапур.
Энергии у Билли было не занимать. Брайди до него было далеко. Его мотало по всему свету.
— Ты не переменился, — усмехнулась Брайди.
— Господи, Брай, — проговорил он, назвав ее как в детстве. — Надо повидаться. Я, конечно, сукин сын, даже не написал после смерти твоей матери, но ты же знаешь меня по части писем.
— Я потому и звоню. Хотела узнать, не могу ли я заехать к вам завтра, а то и сегодня. Билли… тут такое произошло… ребенок… наша девочка… она здесь. Стоит тут рядом. Я…
— Давай все по порядку. — Этими словами он вытягивал из нее все ее тайные радости и огорчения с пятилетнего возраста.
Брайди окинула взглядом залитую солнцем кухню. Крис так и стояла с открытым ртом. Падди застыл словно зверь, готовый к прыжку. Собравшись с мыслями, Брайди вкратце изложила Билли свою версию событий последних трех недель.
— Крис плохо. У нее не так давно умерла мать. Вот мы и решили: а что, если навестим твоих стариков? Но я хотела сначала заехать к ним сама и рассказать о Крис. Не можем же мы свалиться как снег на голову. Но я не ожидала, что ты дома.
— Они знают, — сказал Билли.
— Знают?
— Я им сказал…
— Но мы же договорились, что не будешь…
— Не перебивай! Дай слово молвить. Честно говоря, мама как-то пристала ко мне как с ножом к горлу, скажи ей, был ли у тебя ребенок. Это было еще в мой первый приезд, после того как ты мне сказала.
— Она пристала? — Брайди с удивлением отметила, что повторяет слова Билли как попугай.
— Брай, мои родители не идиоты. Они знали тебя и меня как облупленных. Они видели, что ты исчезла и больше никогда не появлялась. Мама все говорила о том, что у всех ее подруг есть внуки. И вдруг ко мне с этим вопросом насчет ребенка. Что тут было делать? Ты же знаешь, я ей врать никогда не мог.
— А почему же они ни словом не обмолвились об этом, когда я в прошлом году была у них?
— Они ждали, что ты сама обо всем скажешь.
— О Господи, — только и пробормотала Брайди.
— Я им скажу, что ты приедешь. Если тебя это утешит, так знай, что они устроили мне головомойку. Это я насчет ребенка.
Какое тут утешение.
— Раз они уже в курсе, я приеду в конце следующей недели. Вообще-то, в Бернстон меня и калачом не заманишь.
— Понятно, — ответил Билли. — Но, если ты приедешь на следующей неделе, я тоже ее смогу повидать. Я о Крис.
Брайди об этой возможности даже не подумала. В голове у нее все закружилось.
— Билли, у меня ум за разум заходит. Подожди немного, я сейчас приду в себя и через несколько минут перезвоню. — Она положила трубку и некоторое время тупо смотрела на зеленый кафель стойки.
Вдруг около нее вырос Падди. Взяв ее за плечи, он грубо тряхнул ее.
— Что стряслось, Брайди? Скажи, что стряслось?
Голова у Брайди безвольно закачалась, как у куклы, которую трясут. И тут она сделала то, что хотела сделать весь день: она прижалась к нему и закрыла глаза.
— Не отпускай меня, — прошептала она. — Подержи немного.
У него на груди ей сразу стало спокойно и уютно. Она слышала биение его сердца и впервые в жизни почувствовала, что она дома. У себя дома. Потому что нет более надежного дома, чем быть в объятиях Патрика Корнби.