Она давила на кнопку звонка так, что онемел палец. Наконец, за дверью зашаркали шаги и кто-то, глянув в глазок, помедлив немного, все же открыл.
— Проходи, — Леха с мокрой головой, с полотенцем вокруг бедер, посторонился, пропуская ее внутрь. — Извини за вид, я мылся.
— А я думала, пускать не хочешь.
Марина с любопытством огляделась. Просторная комната, не идеально, но чистая — нора холостяка. Из мебели диван, шкаф, стол, и полки, много полок. А еще фотографии, которые висели на стенах, лежали, на столе, полу и, вообще, везде.
Лешка сменил полотенце на джинсы и майку. Трехдневная щетина уже не украшала его лицо, гладко выбритый, он мало походил на водителя грузовика.
— Ты не в рейсе? — спросила она.
— Перестань, — махнул он. — Раз ты здесь, значит, знаешь, что я не дальнобойщик. Мне Серый звонил, рассказал, как ты его измором взяла, выпытала адрес.
— Зачем тебе это?
Она пытливо смотрела на него. Водитель фуры долго отнекивался, мол, не знаю ничего, уж она и грозила, и подлизывалась, он сдался, когда она заплакала, и признался, что одолжил машину на пару дней знакомому. А вот зачем ему это было надо, она надеялась услышать от него самого, от Лешки. И еще — кого-то он ей напоминал. Кого?
— Ты меня, наверное, возненавидишь, но так и быть, я расскажу. Фуру, сбившую твоего мужа, так и не нашли. Моросило, номеров никто не запомнил. — Он перевел дыхание. — Это друг мой. Хороший друг. Он ехал с грузом, с липовыми накладными, испугался, что гаишники докопаются, и он не только под статью попадет, но еще и на бабки. Жена у него вторым беременна, вот-вот родит. Нельзя ему в тюрьму. Вот и уехал. Но он же не урод, переживал сильно. Позвонил, рассказал. Я и решил найти родственников, узнать что, да как, может, надо деньгами помочь или еще чем.
— Помог? — Она все не могла посмотреть ему в глаза.
— Ты мне скажи, — Лешка присел на подлокотник дивана. — Не знаю, Марин. Я тебя увидел, такая испуганная — пять минут до смерти, глаза в пол-лица, ну, думаю, беда совсем. Мне беда.
— Ты поэтому умчался, как ошпаренный?
— Надо было Сереге машину вернуть, ему в рейс, он мне уже и так всю плешь проел. Я бы потом приехал. Честно.
— Ты врал. Так бы и дальше врал?
— Я не знал, как сказать.
— Да ты бы никогда не сказал! А вдруг я в полицию пойду?
— Это право твое. Делай, как хочешь. Друг-то не виноват, муж твой сам под колеса выбежал, ты же видела. Это просто несчастный случай. Максима не вернешь, а мужик на нары сядет, семья без кормильца останется. Он и так себя казнит.
Взгляд ее упал на снимок в рамке над рабочим столом. Легко узнаваемый министр обороны пожимал руку мужчине, в котором с трудом, но угадывался лжедальнобойщик Леха.
— Ты врал. Другом Максима прикинулся. Я поверила. А еще говорил, что хороших людей много. Где? Где? Пошли вы все!
Хлопнула дверь. Раздался дробный стук каблуков. Лешка мрачно смотрел в стену и размеренно бил кулаком в ладонь.
— Представляешь, — кричала она, вжимая педаль акселератора в пол, — он мне врал! Я чего угодно ожидала, думала, может, он женат или еще что. Но такого, нет! — машина возмущенно ревела в ответ и яростно рвалась вперед.
Дом стоял темный, нахохлившийся. Она почувствовала вину — совсем его забросила. Хотя бы камин надо уже разжигать. Она щелкнула тумблер у калитки. Странно, лампочки во дворе не загорелись. Опять что-то с проводкой. А машину-то надо помыть и в гараж поставить. «Я только чаю попью, передохну немного, фонарик найду и все сделаю», — пообещала она не то себе, не то ей.
Света не было и в доме. Тьфу! Как ее утомил этот сельский быт — без мужских рук туго ей придется. За спиной послышался шорох, кто-то толкнул ее на пол, она ударилась об угол стола и сдавленно вскрикнула. В темноте угадывалось несколько размытых фигур.
— Молчи, тварь! — прошипела ей на ухо одна из них.
Люстра под потолком вспыхнула, осветив комнату и трех мрачного вида парней.
— Вы кто? — задыхаясь от страха, просипела Марина.
— Пихто! — низенький здоровяк, видно, главный в этой компании, окинул помещение взглядом. — Похоронная команда! Костя нам бабок должен.
— Костя погиб, — выдавила она с трудом.
— В курсе, — коротыш кивнул. — А мне по барабану. Долги надо возвращать. Не по-людски это.
— У меня нет денег.
— А мне по барабану. Жить захочешь, найдешь. Три лимона с тебя.
Она закусила губу и поднялась с пола. Села на диван.
— Я к Костиным долгам отношения не имею. Он брат моего покойного мужа. Денег нет. Хоть убейте. Деньги же от этого не появятся. Можете машину забрать.
— Да что она стоит? — презрительно скривился коротыш. — Мне бабки нужны, бабки! Ты что не сечешь? Или ты бессмертная? Или на круг тебя никогда не ставили? А нас тут трое, и мы тебя, как Тузик грелку!
— Как хотите. Машина, единственное, что есть. Дом мужу покойному принадлежал, раньше чем через полгода все равно не смогу продать. Забирайте машину. Остальные деньги буду собирать, — она говорила механически, словно робот. Даже страх прошел — устала она бояться за последние дни.
Коротыш о чем-то посовещался с остальными, она слышала только неявное бормотание. У нее в голове снова гудело и все опять казалось нереальным, зыбким, как во сне.
— Ладно, — он вытряхнул ее сумку на стол, выхватил из кучи пластиковый конверт с документами и брелок с ключами. — Еще надо оценить твою колымагу, что стоит. И деньги собирай. Срок тебе неделя. А ментам стукнешь — не жить тебе падла! На куски порежу. Пойдем, машину смотреть.
Он сдернул ее с дивана, и грубо толкая в спину, погнал на улицу. У нее даже мыслей никаких не было. Пустота какая-то. Она безучастно смотрела, как коротыш залез в «БМВ» и повернул ключ. Стартер чихал, кашлял, но не заводился.
Коротыш высунулся из машины, щедро сыпля ругательствами.
— У тебя же бензина нет, твою мать! Как ты на ней ехала-то, падла?
Она еле пожала плечами, наверное, бесполезно рассказывать, что час назад она залила полный бак.
— Давай с нашей отольем, — к бэхе подбежал один из парней. — До заправки хватит.
Она прислонилась к забору и прикрыла глаза, приказав себе потерпеть еще немного.
«А-а-а-а!» — раздался страшный крик.
Она встрепенулась и отшатнулась в испуге. На черных боках «БМВ» кроваво отсвечивали языки пламени. Возле «Тойоты» коротыша воя от боли, катался по земле один из его подельников, пытаясь сбить пламя с одежды. Вокруг него метался в панике второй. Коротыш, чертыхаясь, побежал, на ходу снимая куртку, и принялся лупить по огненным языкам уже лижущим бока автомобиля. Потом метнулся к багажнику, выхватил оттуда огнетушитель, направил сопло на огонь — раздался хлопок, и коротыш упал, хрипя и зажимая лицо руками. Ноги его мелко-мелко сучили по земле. К ее ногам подкатился развороченный огнетушитель. На улицу высыпали соседи.
— Марина! — громкий крик заставил ее обернуться. К ней со всех ног мчался Леха. — Марина! — он подбежал и схватил ее за руки. — Ты цела? Ты в порядке? — Она кивнула, все еще пребывая в ступоре. — Что тут у вас происходит? Там же бензобак сейчас взорвется! Эй! — закричал он. — Всем отойти! Отойти! Слушай, надо бэху отогнать, неровен час, загорится, — и прежде чем Марина поняла, что он собирается делать, сел в машину, завел мотор и тронулся с места.
Впереди начиналась развилка, посередине стоял толстый бетонный столб, на котором крепилась трансформаторная будка, и Леха не сворачивая, пер прямо на этот столб, быстро набирая скорость. Марина внезапно ахнула и бросилась вслед.
— Стой! Стой! — заорала она. Как ее звали? Анна, Анюта? Нет, не то. Что-то щелкнуло у нее в уме. — Нюша! Остановись! Нюша! Я люблю его! Стой! — Отчаянный ее крик взлетел в ночное небо и вспыхнул мириадами огненных брызг.
Когда она, задыхаясь, добежала до машины, до столба оставалось пара сантиметров. Леха все еще сидел за рулем, неподвижно уставившись в одну точку. Она распахнула дверь и вытащила его наружу.
— Ты цел, цел? — она смотрела на него во все глаза и все трясла и трясла его за куртку.