Emergency lift off.
Game Over.[38]
Ты и глазом моргнуть не успел.
Примерно через десять секунд учащается пульс. Через десять секунд дыхание перехватывает. В желудке появляется ощущение тошноты. Я не знаю, что сказать в ответ. Вообще не знаю. В голове появляется двоичный код, который высчитывает все мыслимые причины, по которым мы должны расстаться, и возможности избежать этого. Мне нехорошо. В глазах щиплет. Мне ужасно жарко. Хочется стянуть свитер, но здесь, на камне, не развернешься, здесь еле-еле умещаются два человека. Я поворачиваюсь, собираясь вернуться на гору. Протискиваюсь мимо Хелле, мы оба машинально отшатываемся, ее нога вдруг соскальзывает с камня, а я хватаю ее за руку, чтобы она не упала, и вот мы вновь стоим на камне. «Никто больше об этом не знает», – говорит она, я поднимаю голову и смотрю на остальных, фальшиво улыбаясь Йорну, который все фотографирует и фотографирует, и эту пленку я ни за что не буду проявлять.
Моей первой мыслью было просто отступить на шаг. Осторожно сойти с камня. Упасть с тысячеметровой высоты, а может, и ее утащить за собой. И все решится само собой, надо только слегка наклониться. Свист ветра в ушах, пока тело достигнет максимального ускорения, а потом я разобьюсь о камни. Меня целую неделю будут оттуда соскребать. Может, и найдут не все. Может, голова оторвется, скатится во фьорд и исчезнет навсегда.
Мы вернулись на твердую поверхность, и Йорн протянул мне фотоаппарат. Я взял его и повесил на шею. Хелле сказала, что ей надо бы найти какое-нибудь местечко и пописать. «Матиас, пойдем вместе поищем?» Я апатично шел следом за ней. Я знал, что ей не хочется в туалет. Я ни о чем не думал.
– Матиас, – сказала она.
– Да, – ответил я отстраненно, – да?
Она вздохнула. Легкие у нее были большие. Я же больше не мог дышать.
Мы были вместе почти тринадцать лет. Шесть с половиной миллионов минут. Сегодняшний день оказался последним. День номер ноль. Она водила сапогом по гравию, звук был неприятным, но я не просил ее прекратить, в страхе, что вместе с этим прекратится и все остальное, все жизненные механизмы остановятся.
– Я собиралась… – начала она, потом вздохнула и огляделась. Я не понимал, как она может что-то видеть. Мне вообще казалось, что все вокруг может отправиться курьерской почтой к чертям. – Я собиралась сказать тебе сегодня вечером или завтра… когда мы вернемся домой, потому что…
– Потому что что?
Скрежет гравия. Дыхание. Слезы. Я не знал, что сказать. Даже зацепиться не за что.
Стив Мартин.
– Потому что хотела, чтобы у нас было последнее счастливое воспоминание, – сказала она. – В последнее время все шло плохо. – У нее был маленький нос, чуточку вздернутый, и большой рот с очень тонкими губами.
Момент для пленки «Кодак». Или нет?
– Нет, – сказал я. Дальше не надо.
– Матиас, я влюбилась.
– Вот как?
Я погладил фотоаппарат. На секунду задумался, стоит ли сейчас сделать снимок на память. Как меня бросили на высоте тысячи метров.
– Он… – Хелле кашлянула, – он курьер, заезжает к нам на работу почти каждый день. – Не понимаю, зачем она сообщила мне именно это.
Я мог бы рассмеяться, но сил у меня не было, а горло забито гравием или, скорее, валунами.