— Поэтому, уйдя из клуба, он вполне мог пойти домой, взять машину и, вернувшись к клубу, попытаться закадрить Лизи, — Ахерн плотно сжал губы. — Мне кажется, настала пора поприжать хвост этому Демарко и сообщить в прессу, что он причастен к исчезновению Лизи.
Барротт листал дело Маккензи.
— Послушай вот это, Ларри. Когда отец Маккензи пришел сюда сообщить об исчезновении сына, ребята записали его точные слова. «Мак никак не мог сбежать. У него все основания радоваться жизни. Закончил учебу в первой десятке по успеваемости. Принят в юридическую школу Дьюка. Я подарил ему по случаю выпускного джип «мерседес». Вы бы видели, как он радовался. Успел проездить всего пару сотен миль, перед тем как исчезнуть».
— Ну и что? — огрызнулся Ахерн.
— Машина осталась в гараже, когда он исчез.
— Ее цветом интересовались?
— Черный. Я тут подумал, а вдруг это до сих пор любимая машина Мака.
— Что случилось с той, которую купил ему отец?
— Не знаю. Возможно, его сестра нам расскажет.
— Позвони ей, — распорядился Ахерн.
— Еще нет и шести, — напомнил Гейлор.
— Но мы ведь не спим, — сказал Барротт.
— Погоди минутку. — Ахерн поднял руку. — Рой, ты просил Каролин Маккензи отдать тебе записку, которую ее брат оставил в корзинке для пожертвований?
— Она отдала мне ее в тот раз, когда приходила сюда две недели назад, — несколько задиристо ответил Барротт. — А я вернул записку. Это был клочок бумаги с несколькими словами печатными буквами. Я подумал, что бесполезно пытаться что-то исследовать. Во-первых, у нас нет отпечатков пальцев ее брата. Во-вторых, записка прошла через несколько рук: ее дядя священник, еще один служитель церкви, сама Маккензи и ее мать — все держали записку.
— Может, она и бесполезна, но все же я хочу получить на нее ордер, как и на пленку, которую Маккензи тебе тоже не отдала. Сейчас же позвони Каролин и спроси, что случилось с машиной ее брата. Готов предположить, что спустя пару лет они ее продали.
Барротт не мог не признаться самому себе, что испытывает некоторое удовольствие, звоня Каролин в столь ранний час. Ее отказ проиграть запись или отдать ему пленку еще раз убедил детектива, что девушка пытается защитить брата. Ему понравилось, что она сняла трубку после первого звонка — значит, плохо спала. «Как и все мы», — подумал он. Барротт кратко изложил суть, и коллеги заметили удивление на его лице — видимо, он услышал что-то интересное.
Повесив трубку, Барротт сказал:
— Она посоветуется с адвокатом. Если он согласится, она готова передать и пленку, и записку. Вы, по всей видимости, слышали, как я заверил ее, что он наверняка согласится.
— А что насчет джипа?
— Ты не поверишь. Его украли из гаража на Саттон-плейс примерно месяцев через восемь после исчезновения Мака.
— Украли! — воскликнул Гейлор.
— А другие машины? — быстро поинтересовался Ахерн.
— Нет других. Это была единственная. Гараж не очень большой. Дежурил один паренек, после полуночи он заснул в своей будке. А проснулся оттого, что на голову ему надели сумку, рот заклеили скотчем, а самого пристегнули наручниками к стулу. К тому времени, как его освободили, джип был угнан.
Все трое переглянулись.
— Если Мак украл собственную машину, то вполне возможно, что он до сих пор на ней ездит, — предположил Гейлор. — Моему тестю его «мерседес» служит уже двадцать лет.
— И если он до сих пор пользуется этим джипом, и если рассказ алкаша подтвердится, то пятьдесят на пятьдесят, что Лизи уехала с Маккензи, а не с Демарко, — мрачно изрек Ларри Ахерн. — Ладно, давайте сейчас раздобудем ордера на изъятие. Возможно, запись, которую Маккензи сделал на уроке драмы, даст нам какую-то зацепку.
45
Говард Альтман прекрасно знал о переменчивой благосклонности своего босса, но первый намек, что дело приняло серьезный оборот, он получил, когда мистер Олсен отказался позавтракать с ним в субботу утром. Альтман успел заметить, что босс пользуется новой ручкой «Монблан», и правильно догадался, что это, скорее всего, подарок Стива Хокни, племянника Олсена.
Стив обхаживает старика, с горечью подумал Говард. С Олсена станется завещать все родственничку. Первым делом Стив уволит Говарда, а потом продаст все дома и прикарманит денежки.
Дом на Девяносто четвертой улице, в котором он жил, был самым маленьким из всей недвижимости Олсена. Четырехэтажное здание, по две квартиры на каждом этаже. Большинство арендаторов прожили там по многу лет. Его квартира единственная располагалась на первом этаже. В скудно обставленной и безукоризненно чистой гостиной над всем доминировал огромный телевизор. Почти все вечера Говард посвящал двум любимым занятиям: смотрел фильмы по телевизору и общался через Интернет с приятелями по всему миру. Их он считал несоизмеримо интереснее тех людей, с которыми сталкивался в повседневной жизни.