Поощрения. Достойные отмечаются в стенгазетах, в лицейской «Книге чести».
Наказания. Высшая форма неодобрения — записка, которую любой может послать любому. То есть попросту опустить в специальный почтовый ящик, висящий в холле спального корпуса. Дежурный член ККС вынимает вечером записки из ящика и раздает отрядным воспитателям. Воспитатели прочитывают записки вслух на «огоньке»…
Теперь о взрослых в лицее. Во главе их триумвират: директор по учебе, директор по хозяйству, директор по кадрам и быту. Эти три директора выбираются из воспитателей раз в полгода на общем сходе взрослых и лицеистов. При перевыборах они отчитываются за свою деятельность.
Существует также совет воспитателей. В него входят директор по учебе и двое членов совета, выбранные воспитателями. Совет воспитателей исполняет те же функции, что детский ККС, то есть может проверять любые документы и любые действия, координирует воспитательские планы разных отрядов. Раз в полгода совет воспитателей подлежит переизбранию.
Все взрослые на перевыборах теряют свои «звания», все считаются «кандидатами». Лицеисты выбирают из кандидатов воспитателей. При переизбрании ведется открытый разговор о воспитателях и кандидатах, любая критика высказывается в глаза.
Кто три срока проходил в «кандидатах» и не был избран воспитателем, должен сам уйти из лицея.
В каждом отряде — трое взрослых воспитателей. Работают по шесть часов, по скользящему графику. Воспитатели являются также учителями. Они проводят все необходимые уроки в своем отряде, они да еще лицеисты из педагогического отряда.
Каждый, кто хочет работать в лицее, должен представить свою творческую программу и пройти тестирование. Творческую программу принимаемого обсуждает общий сход лицеистов, результаты тестирования — совет воспитателей…
Позвал Димку на помощь, Ленку да Сережу, и мы, споря, горячась, набросали на бумаге начисто все, что могли сказать о лицее — об идеальном детском доме.
Пока мы кричали друг на друга, возникла рядом Зинаида Никитична, посмотрела на Димку, как он, и, успокоенная, включилась в наше обсуждение…
Мы долго сидели. На улице уже стемнело, отряд Зинаиды Никитичны галдел под окнами — гулял на свободе…
Заглянул директор, повертел головой, недоумевая. На него никто не среагировал, и он исчез, нахмуренный. Узнал бы он, над чем мы корпели!..
Ребята словно воспарили. Они увидели выход из тупика, из беспросветности, поняли, как должно быть по-настоящему.
— Вот бы воспитательницей в такой детдом! — сказала Ленка.
— А я директором буду! — сказал Сережа. — Я сделаю такой лицей! Неужели меня ребята не выберут!..
— Головы расшибете… — сказал Димка. — Хотя попробовать можно…
Расходиться не хотелось, было прекрасное чувство общности. Зинаида Никитична глядела молодыми глазами, белые вьющиеся волосы растрепались, как у девчонки.
— Ведь это реально! Это может быть! — сказала она. — Это вам не «Сказка про кукушонка»!..
Наташа смотрит в пространство, ерошит челку, закрывающую лоб.
— Я бы хотела тут остаться и никуда не уезжать. А в пионерский лагерь мне страшно ехать. Боюсь туда ехать!.. Как жить с семейными? Они все такие злые. Глядят на нас, как на муравьев. И дразнятся! Все время дразнятся! Зачем они дразнятся, Сергей Иванович?
— А ты не обращай внимания.
— Правда?.. Не обращать?..
Наташа смотрит доверчиво. «Ну как же тебя не дразнить, вот такую беззащитную!..» — думаю я.
Сережа тоже уезжает в лагерь. Держит в руках медкарту, смотрит на меня, склонив голову набок. Пахнет от него, к сожалению, табаком.
— Что ты хочешь спросить, Сережа?
— Онанизм очень вреден?.. — Он говорит излишне громко, что выдает его напряженность. К тому же слегка краснеет.
— Вреден психически. Если на нем зациклиться, — говорю я.
— Вы не мне, вы всем расскажите! А то есть у нас один… И другие тоже имеются…
— Нервные потому что! — говорю я. — Возьми-ка вот валерьянку с собой!..
Я ему даю пузырек и, когда он уходит, вписываю в план работы занятие с воспитателями и разговор с ребятами об онанизме…
Женька все один да один. Мечтатель, да и только. Другие разбиваются на пары, группы, а этот прилепился ко мне и по полдня сидит в кабинете, светя огромными глазищами. Я его на улицу посылаю, прошу поиграть, побегать, а у него один ответ:
— Хочу с вами!..