— Неинтересный… «талант».
— Не врите вы, ради бога! Ни капли правды кругом!
— Что я тебе наврал?
— Да будто вам неинтересно! Я пальцем поманю, и вы за мной, как собачонка!..
— Оставь свой тон! Я тебя понять хочу.
— А чего меня понимать! Я вся тут!..
В ее глазах наглое торжество. Красивый упитанный звереныш…
Девочка из четвертого класса «на спор» присела сто раз, а потом ее тошнило, рвало, был понос, болели ноги, и я ее выхаживал в изоляторе. Другие девчонки вздумали закаляться, босиком бегая по снегу. Почему-то девочки активнее мальчиков в плане приобщения к жизни. Так мне сегодня кажется. Из мальчишек только Димка себя закаливает — уже почти год каждое утро обливается холодной водой в бане…
Поговорил с директором на повышенных тонах. Он стал пенять, что питание в детдоме плохое. Я не согласился. Он стал кивать на «Зеркальный» — вот там-де здорово. Я возразил, что «Зеркальный» — образцово-показательный лагерь. Там школа пионерского и комсомольского актива. Там штаты другие и не такие возможности, как у нас. Он сказал, что у нас должно быть так же. Я сказал, что у нас и так неплохое питание, а если кто его и портит, так только он сам. Я, например, запретил консервированные зеленые помидоры в пищу, а он разрешил. Я запретил зимой давать мороженое, директор разрешил…
Во время детдомовских праздников нет никакого контроля за едой. После Восьмого марта, например, я положил шесть девчонок в изолятор потому, что, по их же словам, они «обожрались» халвой. Нужны ли такие «лукулловы пиры»? Я не против того, чтобы доставлять радость нашим ребятам. Но радовать их надо с умом. Чтобы минутная радость на другой день не оборачивалась болезнью.
Директор стал доказывать, что он все делает для детей, а не для себя. Демагогия! Однако мы договорились, что запретов на пищевые продукты я самостоятельно делать не буду. Только после согласования с ним…
Наташа пришла жаловаться на Сережу:
— Повлияйте на него, Сергей Иванович! Он только с вами сейчас хороший, а больше ни с кем. После подъема не встает. Спит себе, как медведь, — портит нам показатели. Если мы вмешаемся, он ругается, да какими словами!.. А если воспитательница придет, он и ее не слушает. Даже обзывается. Совсем дикий стал. Каждый день у него по три драки, не меньше. Он не сильный, зато бешеный. Заведется — страшно делается. С ним никто из мальчишек связываться не хочет. Они, по-моему, рады, что он такой. Всё на него валить стали. Сами нашкодят, а он виноват. Вы поговорите с ним обязательно. Пусть он одумается…
Наташа не ушла, пока я не пообещал, что обязательно поговорю. В тот же день я попытался выполнить обещание, но едва начал пересказывать Сереже «обвинения», как он молча повернулся и покинул кабинет…
…— Они очень заземлены, — в очередную нашу беседу сказала Зинаида Никитична. Образно говоря, они смотрят себе под ноги. Им подавай все немедленно. Чтобы потрогать можно было. А еще лучше — скушать. «Бесплодных» усилий не признают. Что нематериально, невещественно — для них не ценность. А директорские девчонки пытаются их увлечь демагогией, розовыми соплями. Учат иждивенчеству, может, и сами не желая того…
Вы знаете, глядя на ребят, недавно поняла, что большинство людей всё еще дикари. Они даже не подозревают, что жить — значит отказываться от себя. Нет, современный дикарь думает лишь о собственной выгоде — урвал высшее образование, урвал узкую специализацию, машину, дачу, кучу книг и пластинок… Но все равно остается нулем в культурном плане.
Родители наших, конечно, попроще. Пьют, хулиганят — вот и вся их программа. Но дикари есть дикари…
После ее ухода я думал: «А не плодим ли мы сами таких дикарей своим технократическим воспитанием»? Гуманитарные программы уменьшаются, «усыхают» год от года. Литература, история оказались искусственно уже не на втором, третьем — на десятом месте. Мы обеспечиваем главенство наук точных, но тем самым подрубаем их же корни, потому что негуманные технари бесплодны. Техника мертва, если не стоит на плечах гуманистов. Совершенная техника требует совершенного человека… Культура не может быть торжеством разума сухого и холодного. Культура, по-моему, самообуздание тревожного, совестливого разума…
Захожу с обходом в спальню девчонок-восьмиклассниц. Одна из них жалуется на горло. Я ее осматриваю, вынимаю из кармана таблетки (у меня в халате целая аптечка), объясняю, как лечиться. Остальные девчонки обступают нас и обрушивают град вопросов. Выясняется, что многие из них собрались поступать в медучилище, с тем чтобы после попасть в институт. Просят рассказать об учебе в нем. Я сажусь. Им интересно слушать, мне — вспоминать. Им очень хочется знать, положены ли льготы детдомовцам при поступлении в вуз, но я об этом ничего не знаю…