— Ты можешь поклониться, дитя.
Сонаэнь подняла вуаль, жестоко ругая себя за промедление.
— Ты посланница от полководца Ревиара, — продолжила леди Элдар, поигрывая шлейфом платья, — ты принесла мне письмо или просто слова?
— Слова, госпожа. Полководец Ревиар отправил меня стать… вашей защитницей и просит сообщить ему, если вы в чём-либо будете нуждаться.
Это тоже звучало смешно, теперь — за всеми стенами, после прохождения мимо всех здоровяков с оружием. Латалена улыбнулась одновременно с Вереном.
Две чёрные длинные косы обвивали её тело до колен, когда она двигалась. Белое тяжёлое платье — Сонаэнь не могла представить, из какого материала оно сделано, но по краям пушился сияющий белизной мех — тянулось позади на четыре локтя. Когда леди Элдар обошла Сонаэнь по кругу, шлейф обвил её, словно ветер намёл сугроб.
— У княгини здесь есть муж. Другого защитника не нужно, — высказался Верен, прислонившийся к двери за спиной Сонаэнь, — а доносчица и подавно не нужна.
— Не будь столь жесток; Ревиар был моим первым защитником в те времена, когда ты, любезный друг, ещё не родился, — внезапно голос Латалены стал холоден и тягуч — у Сонаэнь даже мурашки по телу побежали, — пусть девушка останется.
— Как скажешь, лебедь моя; твоя воля.
Сонаэнь усилием воли заставила себя не смотреть вслед удалявшемуся Верену. Но не могла не думать, что случилось бы с ней, вздумай она говорить с мужем — так.
— Итак, твой муж так тебя не слушается, — зазвучал почти у уха медовый голос Латалены Элдар.
Сонаэнь опустила взгляд в пол, почтительно понизила голос, произнося:
— Должно быть, госпожу нельзя не слушаться.
— Как тебя зовут и чья ты жена, дитя? Расскажи мне.
Она грациозно опустилась на лавку у окна, но Сонаэнь осталась стоять. Представившись, она замолчала, дожидаясь следующих вопросов. Но Латалена лишь кивнула:
— Продолжи. Я хочу услышать больше. Думаю, ты чуть младше моего сына. Мне интересно, чем ваше поколение в Элдойре сейчас живёт. Рассказывай.
Сколько раз Сонаэнь ни бывала в присутствии Правительницы Милы, ничего подобного ей испытывать не доводилось. Всё собрание придворных дам Элдойра не могло соперничать с одним коротким взглядом бездонных чёрных глаз Латалены Элдар, под которым леди Орта цепенела, как обречённая жертва хищницы.
И ей нравилось это чувство — она пока не могла сказать почему. Она могла рассказывать о работе в Ордене, было чем блеснуть — госпитальеры неохотно принимали девушек в свои ряды. Но под немигающими глазами Латалены, полными укрощённой Силы, собственная история вдруг показалась скудной и тоскливой.
— Что же, Элдойр всё же начал меняться, — высказалась наконец леди Элдар. — Двадцать лет назад мы не могли позволить себе учить дочерей писать, потому что кое-где их не брали замуж по этой причине. Это изменилось?
— Да, госуда… госпожа.
— Может, через сто лет не нужно будет приданое, — задумчиво произнесла Латалена, поигрывая кончиком чёрной косы у себя на колене, — и выкуп за невест превысит стоимость ломовой лошади. Каков был твой?
Сонаэнь подняла глаза на принцессу.
В тёмном взгляд по-прежнему нельзя было увидеть ничего, кроме Силы и ума, держащего Силу.
— Два платья, две пары обуви, три котла, чайник, два медных таза, лохань для купания и тридцать шесть аршинов полотна, — отчеканила леди Орта.
— Недурно для послевоенного времени. Не для жены полководца, одного из Четверых, конечно, — Латалена не двинулась с места, — мой первый муж принёс в наш брак примерно такое же богатство. Зато второй поставил под знамёна небольшую армию. Никто, кроме Всевышнего, не знает, насколько я продешевила в обоих случаях.
Она легко поднялась с лавки, спрятала руки в рукава. Неспешно прошлась вдоль окон, не глядя в них; едва слышно было, как постукивают каблучки сафьяновых туфель. Вернулась. Поравнявшись с Сонаэнь, остановилась вновь. Солнце, почти по-весеннему светившее за окном, спряталось за серебристые тучи близящегося снегопада.
— Когда я вернусь в Элдойр, будет уже лето, — задумчиво произнесла низложенная принцесса, — если моя семья не преуспеет и не сведёт меня в могилу к тому времени.
— Я здесь, чтобы предотвратить это.
Латална безрадостно рассмеялась.
— Не думай, что я не знаю, зачем ты здесь на самом деле, — негромко произнесла леди Элдар, глядя перед собой, — я знаю; ты — нет. Ты глаза и уши белого войска в моём доме. Даже если сама пока не поняла этого. Я не могу отослать тебя, ты — не можешь уехать. Мы — женщины Элдойра, обе рождённые под белыми знамёнами; и нами играют по правилам, с которыми мы не соглашались, потому что никто не спрашивал.
От ощущения Силы, вибрирующей в пространстве рядом, у Сонаэнь начинала кружиться голова, как от крепкой браги.
— Ревиар. Никогда не успокоится, — скупо улыбнулась леди Элдар, — по крайней мере, не устаёт меня удивлять. Обычно мне присылают девиц, которых уже не надеются выдать замуж на юг. Он отправлял ко мне своих бойцов. В юбках или нет, но они последние, кто нужен здесь. Ты — нечто новое.
— Чем тогда мне служить вам, госпожа?
Леди Латалена вскинула подбородок. Скосила глаза на Сонаэнь. Смерила её с ног до головы проницательным взором.
— Слышала я, что в Ордене у вас есть испытание молчанием? — неожиданно спросила она. — Перед посвящением. Долго?
— Полгода, госпожа.
— Так много мне не нужно. Трёх месяцев должно хватить. Ты хочешь служить? Закрой глаза. Заткни уши. И молчи.
Вернувшись в отведённую комнату, Сонаэнь обнаружила вещи разложенными по сундукам. Не потребовалось даже искать чернильницу и бумагу. Невидимка-служка всё подготовил для написания первого письма полководцу Ревиару. Забыл только зажечь светильник или хотя бы лучину, а за окном уже было темно.
Сонаэнь прикусила кончик пера.
Да, месяцы до возвращения госпожи Элдар из ссылки обещали стать не самыми лёгкими — опальная принцесса умела воздействовать на любого, кто видел её, даже не применяя Силу, но когда бывало легко?
Орден учил госпитальеров относиться ко всему, что встретится на жизненном пути, как к болезни. Здоровье возможно лишь в райской вечности. Здоровые души не остаются в приюте тлена и страданий. А значит, Латалена Элдар точно так же больна бренным миром, как и мир — ею. Её семьей. И войной, которую они развязали.
Но Сонаэнь была отправлена на Север вовсе не для того, чтобы врачевать.
Леди Орта медленно вдохнула и выдохнула.
«Господин старший полководец, мастер войны! Спешу поведать вам о первом дне своего знакомства с благородной госпожой, Солнцем Асуров…».
========== Семя и пашня ==========
Когда Сонаэнь Орта отправилась учиться целительству в Университет Мелтагрота, первое, что ей довелось о себе узнать, было долготерпение. Конечно, о любознательности, склонности к анализу, внимании можно было тоже много сказать, но всё же главным достоинством, помогавшим Сонаэнь, была терпеливость.
Она не блистала. Никогда. Но прилагала все силы, стремясь обучиться большему.
Рядом с именитыми мастерами-целителями ей приходилось больше слушать, нежели говорить, больше наблюдать, чем делать. Она часто ошибалась. Снова и снова перемывала склянки с драгоценными растворами, чтобы одной неверно сорвавшейся каплей разрушить собственные многочасовые труды.