— Пэрис, — сказала Мэбел, взглянув на Сухана.
— Эй, мама. Эй, Пэрчиси, она хочет завеяться с тобой?
Мы игнорировали его. Мне было интересно, что они сделали бы, если бы узнали мое происхождение.
Что мне стоило сделать?
Куда бы я ни пошел, я думал о брате. Продавал наркотики или оружие, но думал о Кайро. Пил до ступора, но думал о Кайро. Занимался сексом, но думал о Кайро.
Я видел анх на груди каждый день. Что заставило меня оставить это напоминание? Мое тело было теперь ходячей доской для ритуалов, звало призраков. Ответить по буквам да или нет. Я звал их встряхнуть меня, отключить на миг мою технику. Встать за мной во тьме, когда я бродил по кораблю.
Мой брат был призраком. Он оставлял следы на живых.
— Прошу, — сказала Мэбел. — Нам нужно поговорить.
Сколько детей были вне системы, как я? Сколько поместили в систему, а потом вырвали, как занозу? Дети, с которыми не могли справиться. Особенно, беженцы, как говорила Мэбел. Хорошие корабли с хорошими намерениями не справлялись и уже не хотели иметь дела с детьми.
Я слышал, как сказал ей, что эта жизнь не была плохой. Мы сидели в углу бара, музыка гремела, и все вокруг нас двигались как сломанные роботы.
— Ты помнишь, когда тебя забрали? — спросила она.
Помнишь? Этот вопрос отказывался идти по другой тропе. Он преследовал меня всюду.
— Что ты сделаешь? — сказал я. — Вернешь меня? Тот корабль улетел. В прямом смысле.
— Я могу узнать, осталась ли у тебя семья…
— Не осталась, — вырвалось из моего рта, я всем так отвечал. Из семьи были только Драконы. И корабль был только «Дракон». Глубокий космос был нашим домом. Мэбел не возражала, и я продолжил. — Капитан «Шатомарго» проверяла. Или тот, кто занимался делом, не важно. Соцслужбы. Я даже не помню название первой станции, куда они меня доставили. И все равно записи очистили.
Мэбел нахмурилась.
— Станция?
— Да.
— Почему?
Я посмотрел на нее без эмоций, взглянул в сторону Сухана, еще сидящего у стойки бара и говорящего с воздухом.
— Мы не пираты, но и не святые.
А если я дам этой журналистке свое настоящее имя?
Сухан вдруг появился у моего плеча и склонился над столом.
— Идем, Пэрчиси.
— Секунду, — я оттолкнул его ладонь от своих волос. Он вел себя как старший брат, но не был им. Он пошел к другим нашим братьям, покидающим танцевальную площадку.
Эта информация была заперта в моей груди. Если я выпущу ее, какой взрыв произойдет? Это родит еще один мир, которым я не смогу управлять? Еще ситуацию, где я не смогу защититься?
Никто не мог знать.
Я сказал Мэбел:
— Ты можешь оказать мне услугу?
Она приподняла брови.
— Все, что нужно для твоей истории. Я расскажу. Как источник. Без имен.
Она кивнула.
— Анонимно. Обещаю.
— Потому что ты знаешь, что я сделаю, если ты нарушишь уговор.
Она видела пистолет. Что важнее, она видела чернила на моем теле, прочла намеки.
— Что у тебя за вопрос? — сказала она.
— Узнай, куда дальше прилетит «Македон», — сказал я, передавая ей свой номер. — И дай мне знать как можно скорее.
Она как-то узнала. Сообщение в моей системе просто гласило: «Австро-станция». И дата.
Было несложно попасть на Австро-станцию, несмотря на то, как мы зарабатывали. Австро подходила и для наших дел, там была бурная подпольная активность преступников. Мне не нужно было ничего говорить мадам Льюн, кроме обычного разговора, что там я получу выгоду. Мы покупали и продавали наркотики на Австро для богатой элиты по завышенным ценам, потому что эксплуатация была истинной экосистемой галактики.
«Императрица драконов» причалила к станции через день после «Македона». Для галактики мы были как торговый корабль с безобидным грузом из техники. Но для парней, которых мадам Льюн отправила на задания, история была другой. Я был одним из них.
Теперь мне нужно было отыскать брата на пристани, где были пришвартованы корабли, не подходя близко, но оставаясь у широких дверей, чтобы заметить всех, кто уходил и приходил. Непосредственно следить за воздушным шлюзом в такой ограниченной зоне было невозможно. И я пропал с братьями-драконами в толпе, надеясь увидеть его. Я скрывался за киосками и ароматными прилавками еды. Я ощущал себя как извращенец. Может, не зря. Моя жизнь стала извращенной. Вселенная словно согласилась и заставила меня ждать, давала мне шанс убраться оттуда.
Конечно, я этого не сделал.
Я хотел увидеть его. Я узнал его походку первым делом. За годы это не изменилось. Он был выше, пытался спрятаться под толстовкой и обычной одеждой, проходя через толпу к пристани. Но я знал те плечи, походку того, кто знал, куда шел. Он скрывался не от страха, но ему нужно было оставаться незамеченным.
Я двигался с ним в толпе, которую держал между его путем и своим. Через минуту я заметил ребенка.
Мальчик. Четыре-пять лет, вроде. Они держались за руки. Мальчик нес плюшевого мишку в мягкой броне, его пушистые уши волочились по полу.
Я был когда-то таким. И Кайро держал меня за руку.
«Это я, — я хотел кричать. Словено эти два слова могли бы стереть больше десяти лет. — Вернись».
И все произошло сразу: мальчик что-то сказал, и Кайро склонился, чтобы взять его на руки, почти не замедляясь. Маленькие ручки обвили широкие плечи. Мишка упал на пол, и Кайро пошел, не заметив этого.
Я увидел, что мальчик открыл рот, чтобы возразить, и я оказался там. Толпа уже не была стеной. Я не принимал решение, но понял, что сжимал игрушку, протянул руку к руке Кайро.
Он повернулся раньше, чем я коснулся его, наверное, ощутив близость. Или возмущение сына. Мальчик повернулся в его руках, чтобы видеть игрушку. Потянулся к ней. Ко мне.
— Он обронил это, — услышал я себя.
Не только брат был под прикрытием. Мой капюшон был натянут на голову, длинные рукава скрывали чернила. Может, он увидел, как двигался мой рот, но лишь это. Я смотрел на его грудь. На синие ботинки его сына, болтающиеся сбоку.
Мишку быстро забрали из моих протянутых рук в безопасность.
— Что ты сказал, Риан? — низкий голос. Но я знал акцент.
Меридийский. Как мой. Каким он был три мира назад.
— Спасибо, — сказал голосок.
— Не за что.
— Спасибо, — сказал мой брат.
Я кивнул.
Они повернулись уходить. Он не собирался тратить время на чужака.
Я поднял голову, они прошли глубже в толпу, все еще шли к кораблю. Кайро не обернулся, но его сын смотрел поверх его плеча, сжимая мишку в руках.
У мальчика были голубые глаза. Не как мои. Не как у его отца. Большие голубые глаза смотрели на меня так, будто он знал. Риан, сказал Кайро. Мой племянник.
Я не пошел за ними. Они ушли, а я остался стоять, призрак, которого они бросили.
Теперь я мог лишь помнить.
Мой четвертый мир был самым четким. Ярким и быстрым, и я мог лишь знаться за ним. Может, однажды я смогу снова войти в него. Будто там была комната для меня. Будто голос мог поприветствовать меня. Может, в следующий раз я посмотрю ему в глаза, темные, как мои, чуть изогнутые в уголках, что намекало на наше родство. Взгляд его сына был началом, но это был только край солнечной системы. Дальше ждало больше.
Сухан нашел меня сидящим на полу в стороне от пристани. Он нервно дергался.
— Тебя могут отсюда забрать, если задержишься. Вернись на «Императрицу».
Он не спросил, почему я сидел там. Может, решил, что я принял наркотики.
«Я жду, что они вернуться», — хотел сказать я. Но не сказал. Это не было правдой. Что я сказал бы, если бы они вернулись?
Я — твой брат, возьми меня с собой? Проверь мою ДНК. Проверь, как сильно мы связаны. Скажи, где ты был все это время, когда время ускользало среди звезд. В какой войне побывал? Поможешь ли в моей?
Спаси меня хоть раз.
Вернись, брат. Вернись, Кайро. Ты — татуировка на моей коже, под моим сердцем, в моей крови. Я пытался тебя забыть, но ничего не сработало.
Я хочу, чтобы ты услышал меня, произносящего нашу фамилию. Я скажу ее только тебе. Никто другой не поймет, что это означает.
Ты был моим первым миром.
Памела К. Фернандес
«Край Чосона»
— Чона, добро пожаловать. Вы сегодня рано!
Он кивнул в ответ женщине, преклоненной перед ним. Несмотря на ее работу, ее голос звучал соблазнительно. Король Седжон улыбнулся, поправил расшитую красную накидку и оставил свою обувь снаружи. Несколько фонарей озаряли безлунную ночь. Она подала ему хвачхэ в медной кружке, освежающий сок фруктов был сладким на его языке.