Опустив голову, Солиран поднялся по ступенькам в их дом. Он провалит проверку. Он всех разочарует. Он был уверен в этом.
Его мысли провалились во тьму, где оставались ужасные лица Талунанона. Их птичьи глаза терзали его душу, разбивали всю смелость, которая у него была в тот день много лет назад.
— Почему кислое лицо? — спросила его мать. Она сидела на коленях рядом с болеющим Самаквелом.
Солирану было больно смотреть на отца. Участки седых волос на голове Самаквела напоминали увядшую траву. Даже запах лета от его тела пропал. Смерть нависла над его отцом, туча, готовая обрушиться.
— Почти настал тот день, мама, — сказал Солиран.
Ее глаза выдавали печаль.
— Ты умелый и смелый, сынок. Почему ты переживаешь?
Она думала, что он говорил об Охотничьем ритуале, но он имел в виду здоровье отца. Солиран покачал головой.
— Я храбрый, когда со мной на охоте другие воины. Иначе я и не пошел был в лес, — он сел рядом с матерью, избегая ее взгляда. — Я боюсь их, мама. Они прокляли меня. Я не могу перестать видеть лица фантомов в моей голове.
Ладони Самаквела встрепенулись.
— Я слышу голос сына. Приведи его сюда.
Солиран сжал ладони отца, те же ладони, что вытащили его из проклятого дерева бубуг. Глаза мужчины не видели, стали молочными. Морщины на его лице углубились, он пытался найти Солирана.
Грудь Солирана сдавило. Три дня назад ядовитая змея укусила Самаквела, пока он набирал воду из тубурана. Старейшины всегда предупреждали его не ходить к естественным источникам, ведь там пили воду злые духи. Когда они принесли дату домой, пади Овада сообщила, что у нее не было лекарства от яда змеи. Самаквелу было суждено умереть через пять дней.
Вчера дату проснулся с криком. Он ослеп.
— Не бойся, Солиран, — прохрипел Самаквел. — Все произошло ради завтра. Верь в духов и свою силу. Они постановили, что я должен умереть в день ритуала.
— Не говори так!
Самаквел рассмеялся подавленно.
— Я буду говорить, как хочу, — глаза мужчины двигались, тщетно искали сына. — Я знаю твои страхи, Солиран. Мы одинаковые. Но не переживай. Когда твои ноги подкосятся, жители деревни тебя поддержат.
«Нет, ты другой, отец», — хотел сказать Солиран. Но зачем говорить умирающему то, что он не хотел слышать? Самаквел был великим, и Солиран не мог представить его, проявляющего страх или слабость. Он хотел, чтобы старик видел его таким, какой он есть.
— Отец, отдохни этой ночью. Готовят банкет к Охотничьему ритуалу. Мы поймали оленя и кабанов. Тебе понравится.
Самаквел улыбнулся, Солиран отпустил его руки.
— Я тоже отдохну, — он пошел к лестнице, бамбуковый пол скрипел под ним.
Стук его ног гремел в его ушах. Казалось, он двигался не на чердак, а к огромному страху.
Адлао стоял по колено в белой текущей воде, его ноги были серыми. Река была древней, даже старше фантомов в деревьях. У нее было имя, но он не помнил сейчас. Река смыла землю между пальцев его ног, но немного грязи осталось под ногтями. Алое солнце опускалось к горизонту в облаках, стало значительно холоднее, хотя он не был против холода, несмотря на свою наготу.
Он бежал вдоль реки весь день, чтобы очистить голову. Этой ночью была пятая полная луна, Месяц перемен. Через пару часов у него будет шанс стать настоящим Танг Асу.
Он плеснул водой в лицо. Нужно было сделать все правильно в этот раз. В прошлом году он не смог Обратиться. А в этом году он уже был старше, чем надо.
— Адлао, — сказал голос.
Он оглянулся и заметил Булан, свою младшую сестру. Она вышла из тени деревьев.
— Булан, что ты тут делаешь?
— Я ощутил твое присутствие, — она усмехнулась, показывая идеальные клыки. Ее желтые глаза хитро блестели. Адлао ощущал волнение, окутавшее туманом ее нагое тело.
— Мы Обратимся этой ночью.
— Да… надеюсь на это.
— Ты обратишься. Если не поспешишь, я опережу тебя, брат, — ее голосок дразнил его.
Адлао фыркнул. Она была права. Пока он оставался в этом облике, он был ребенком. Неудачей. Настоящий Танг Асу, который Обратился, получал другой статус, уже не был привязан к месту происхождения и мог исследовать все под луной.
— Если я не Обращусь этой ночью, то мне не было суждено стать Танг Асу, — он вышел из древней рек к Булан, встал перед ней. Он заскулил. — Я буду просто фантомом в дереве, угасну в стволе.
— Брат! — Булан сдвинула густые брови. Он еще не видел ее такой недовольной.
— Я шутил. Конечно, я Обращусь, глупая! Как ты смеешь так говорить со своим старшим братом? — он сделал вид, что обиделся, и погнался за ней по лесу.
Когда они пришли к краю леса, Солиран и его брат Соли-ан увидели пади Оваду. Она уже приготовила огонь пожертвования для Охотничьего ритуала. Она дала им по куриному яйцу, их подношения Батале. Солиран огляделся, не увидел Герена, подумал, что другой брат отказался от вызова. Но пади Овада сказала им, что Гурун ушел в джунгли раньше них. Солиран опустил голову и покачал ею. Гурун ушел слишком рано. Дым от подношения мог вести их недолго. Нужно было ждать, пока солнце пропадет из виду. В отличие от фантомов деревьев, которые двигались днем, Танг Асу выходили ночью, чтобы Обратиться.
Солиран поднял голову. Сияние костра делало лицо Соли-ана кривым.
Соли-ан нахмурился.
— Я родился первым, Солиран, — в его голосе была горечь. — Я по праву должен быть следующим главой.
Солиран выдерживал взгляд брата с неожиданной уверенность.
— Это решит испытание.
Ноздри Соли-ана раздувались. Он бросил подношение в огонь, оно зашипело. Казалось, жар отражал в Соли-ана его ненависть. Серый дым поднялся от огня и понесся с ветром на север. Соли-ан не сразу пошел в сторону, куда указал дым, а поправил жилет и плюнул на землю.
Солиран, сжимая куриное яйцо, смотрел на брата.
— Пора, Солиран, — сказала пади Овада хриплым голосом.
— Ах, д-да, — он глубоко вдохнул. Собравшись с силами, он бросил подношение в огонь. Сероватый дым снова поднялся, указал в ту же сторону, куда ушел Соли-ан.
Солиран взял себя в руки. Он проверил содержимое сумки, снаряды для духового пистолета, карис был привязан к его поясу. Все было на месте.
Он вошел в лес. Перед ним стояла стена тьмы. Как в тот день, когда фантомы дерева поймали его. Луна была полной, но ее свет едва проникал сквозь листья.
Шорох напугал его. Он вздрогнул, резко вдохнув, и вытащил клинок. Крыса пробежала мимо. Солиран выдохнул, поняв, что задержал дыхание. Он огляделся, пока еще мог замечать указывающий дым.
Вскоре он погрузился так глубоко в лес, что луна пропала. Огненные муравьи страха ползли по его спине, тьма сгущалась, он почти мог плыть в ней. Он искал лозы и стволы, которые могли поддержать его. Не было звуков, кроме стрекота цикад, карканья невидимых птиц и его шумного дыхания.
Он отчасти ожидал, что Талунанон вот-вот нападет на него. А если он снова прошел на территорию грозного духа? Самаквел и пади Овада не спасут его в этот раз. Он не мог это сделать. Зачем пытался?
Подавляя страх, он вспомнил малышей в Барангай Мангангасу, как они улыбались и смотрели на него. Даже его отец, великий Самаквел, лежащий в доме, звал только Солирана.
Он выпрямил спину. Он не мог провалить проверку. Не мог.
Солиран прижался к старому дереву, чья кора облетала от прикосновения. Рукоять кариса в ладони была как холодная речная вода.
Вой заглушил сверчков.
Солиран дернулся. Он знал, что это был звук Танг Асу. Судя по громкости, он был недалеко.
Больше криков донеслось из зарослей. Стая. Он хотел побежать, но услышал вопль Соли-ана.
Солиран поспешил. Вопль доносился из той же стороны, что и вой Танг Асу. Он срезал карисом ветки деревьев, перепрыгивал корни, камни и кусты. Его тревога за Соли-ана затмевала страх перед духами. Он слушал топот ног, звук бега. Почему они убегали? Он опоздал? Купол зарослей впереди стал тоньше, тени смягчались. Он приблизился к источнику света, которым явно была поляна. Он инстинктивно знал, что его брат, а то и Танг Асу, был там.
Он остановился у полянки, скрылся за густыми зарослями растения с острыми листьями. Глубокие следы были на земле. Соли-ан столкнулся со стаей Талунанонов. Танг Асу был в семь футов высотой, если вставал на задние лапы. Он двигался к Соли-ану, ползущему по земле. Зверь был один. Остальная стая, похоже, уже сбежала.