Дорога – замечательное изобретение древних, когда тебе не нужно прятаться или убегать от погони. Прятаться на дороге бессмысленно, а убегать не всегда получается – в любом фильме вам расскажут: у тех, кто догоняет, транспорт быстрее по умолчанию. А если ты честный человек и тебе нечего скрывать, иди и иди себе на здоровье, да раскланивайся со всеми встречными. Во всяком случае я так и делал, правда, ограничившись вежливыми наклонами головы. Эх-х, была бы у меня шляпа! Представьте: идешь ты по улице и слегка приподнимаешь полу шляпы в знак приветствия. Красота!
Хорошее настроение дало ощутимый сбой, когда из ворот, до которых оставалось рукой подать, выметнулся Оррик на здоровенном белом коне. Вслед ему неслись проклятия стражников, которые едва успели разбежаться с его дороги. Несколько возниц, ожидающих своей очереди для проезда в город, проводили удивленными взглядами бешено настегивающего своего коня инквизитора.
Я как раз стоял у обочины и думал, окликнуть ли мне Оррика или не стоит, как тот белым сполохом проскочил мимо, обдав меня конским духом. Мне удалось только помахать ему в спину, как будто у коня есть зеркало заднего вида. Несколько секунд спустя ничего не происходило, а потом жизнь вернулась в прежнее русло. Возницы ругались на лошадей, крестьяне, толпившиеся у ворот, – друг на друга, а взбаламученная стража на всех сразу. Откуда-то из города чья-то луженая глотка возвещала о скором закрытии врат и требовала от всех, чтобы они пошевеливались.
Я стоял и смотрел вслед исчезнувшему за поворотом Оррику и не знал, что мне делать. Идти за ним? Или подождать здесь? А может, сразу наведаться в трактир и ждать с комфортом? Нет, так делать точно не стоит. Нужно идти, так, глядишь, и не обидится вовсе.
Стоило мне сделать всего один шаг обратно, как из-за поворота раздался дробный стук копыт. Спустя несколько секунд следом за звуком показался и сам всадник. Оррик, а это был он, на слегка гарцующем коне подъехал ко мне и, словно акробат, ловко соскочил с седла.
– Скажи мне, остолоп, – меня встряхнули, словно половую тряпку, – каким образом у тебя так получается?! – зубы ещё раз клацнули, мир пошел полосками, я почувствовал, что сейчас уйду в гиперпрыжок. – Всем известно, что механизмы гномов не ломаются!
Мне кажется, что при желании Оррик без всяких усилий мог потрясти и своего коня. Чего уж говорить про меня?
– Оррик! – завопил наконец я. Его лицо замерло напротив моего.
– Чего? – меня поставили на место. Краем глаза я заметил, что движение у ворот снова застопорилось. Крестьяне, извозчики и даже стража высыпали за ворота, чтобы понаблюдать за бесплатным представлением. Из-за полузакрытых ворот стоял крик и слышались призывы к порядку.
– Давай не здесь, а? – теперь и Оррик заметил, что мы привлекаем слишком много внимания.
Он отодвинул меня в сторону и сделал шаг вперёд, поправляя фибулу на плече. Это простое действие произвело эффект разорвавшейся бомбы. Телеги опять заскрипели, крестьяне разбежались, будто их и не было. Стража, возбужденно покрикивая, растаскивала образовавшуюся пробку.
– Пива? – шепнул я. – Заодно и выскажешь мне свои претензии.
– Да уж выскажу, – Оррик потрепал коня по холке. – От Бешеной Берты неприятностей было меньше.
Инструкции инструкциями, а стражи порядка так и не решились закрыть ворота перед нашим носом. Оррик не стал качать права, и в город мы попали одними из последних, отстояв очередь. Да остальных и пропустили только потому, что за ними с недовольной миной топтался бугай-инквизитор. Охрана ворот почти не смотрела на крестьян, лишь бы как можно быстрее избавиться от неприятных гостей. Хотя какие же мы гости?
– Какой сегодня выдался насыщенный день, – пробормотал я, наблюдая, как инквизитор размахивает руками перед лицом монаха, опирающегося на копье. Ребята из монастыря оказались гораздо щепетильнее обычных городских стражников, и Оррик уже минут десять препирался с одним из монахов, требуя пропустить его на территорию. Впрочем, монах оказался не лыком шит, и лишь крепче держался за древко.
Нешуточные баталии были прерваны появлением еще одного монаха. Подкрепление успело вовремя, и теперь уже Оррику пришлось несладко. Двое в рясах наседали на инквизитора, как два бойцовых петуха на циркового медведя: вроде и делов-то одной лапой махнуть, да нельзя – свои!
Но вот они втроём все-таки до чего-то договорились. Первый монах принял поводья коня и увел его внутрь, а второй в это время что-то строго выговаривал понурившемуся здоровяку. Прямо-таки картина про двойку. Но всему хорошему приходит конец, и нравоучения для Оррика тоже закончились. Он что-то смиренно ответил монаху и направился в мою сторону.