– Вордо погиб, сражаясь с эльфом, – сказал я, наблюдая за реакцией собеседника.
– А что-то, чего я не знаю? – старик скривился, будто надкусил неспелую сливу. – Может, это ты его прикончил?
Я похолодел при мысли о том, что его убийство повесят на меня, тем более так и было. Но старик уже отмахнулся от своей мысли, пробежав по мне глазами.
– Хотя это я, пожалуй, загнул, – протянул он, усаживаясь в кресло поглубже, и собрал пальцы в замок. – Такие, как он, рубят врагов на кусочки и не потеют. А ты говоришь, что его убил эльф?
От того, как священник воспримет следующие слова, зависело очень много. Но я твердо решил, что он должен об этом узнать от меня.
– Это был особенный эльф. Он владел странным оружием: два меча, скрепленные длинной рукоятью. Вордо убил его тоже, но сам получил смертельный удар. Он не мог двигаться, когда закончился бой, – на секунду я замолчал, но потом твердо закончил, – вы правы, мне на самом деле пришлось его убить, но по его же просьбе.
Старик не мигая смотрел мне в глаза. На мгновение мне показалось, что на меня готова броситься огромная кобра, а из-под стола разносится стрекотание ее страшного хвостика. Накатила короткая волна ужаса, перехватило дыхание. Но почти сразу неприятные ощущения отступили. Я подметил ещё одну странность: мой дар видеть ауру молчал. Лишь на краткий миг я увидел гнев, ярость и досаду, но потом как будто захлопнулась дверь, перекрывая сквозняк. Либо священник умел себя контролировать на каком-то непредставимом уровне, либо ему не было до меня дела. Судя по краткой вспышке, все дело в контроле. Вот кому можно играть в покер! Либо он думал обо мне как о предмете мебели, что, честно говоря, вызывало откровенный страх. А что? Ну не нравится тебе этот стул. Выбросить жалко: подберут другие. Наверное, лучше его сжечь!
Видимо, все размышления отразилось на моём лице, потому что священник поморщился и с раздражением в голосе сказал:
– Ты все сделал правильно. Ему нельзя попадать к эльфам. За это можешь не бояться.
Раз «за это», значит, определенно, есть что-то ещё.
– А за что же все-таки стоит?
– За что стоит, – задумчиво повторил священник. – За всё остальное. Оррик!
Дверь в кабинет находилась за моей спиной, поэтому я мог ориентироваться только по звуку. За хозяйством тут явно приглядывали: петли не издали ни звука, но немного потянуло прохладой от дуновения свежего воздуха.
– Отец Тук? – услышал я настороженный голос воина, который несколько минут назад так быстро отсюда ретировался. – Звали?
– Звал – звал, – старик кивнул ему на стул, на котором тот недавно наводил красоту. – Садись, не маячь в дверях. Послушай, как поёт наш любезный гость.
– Поёт? – недоверчиво переспросил здоровяк, осторожно опускаясь на прежнее место.
Священник демонстративно вздохнул, подняв глаза в потолок. Прямолинейность, возведенная в степень, иной раз может довести до кипения, тут я был полностью с ним согласен.
– Не поёт, а говорит, – уточнил он. – Но и запоет, конечно, если понадобится.
И, что характерно, я ему сразу поверил. Точно запою. Кем угодно. И тут я удивленно заметил, как поднимается со своего места Оррик. Простота хуже воровства, но не до такой же степени! Что он вообще делает на допросе?! Я умоляюще уставился на старика, который для вида опять занимался бумагами.
Священник поймал мой взгляд и с недоумением проследил, как воин направился в мою сторону.
– Так, – хлопнул он руками по подлокотникам с такой силой, что вздрогнули мы оба: и я, и Оррик. Последний при этом остановился, у меня вырвался облегченный вздох – пение откладывалось. Отец Тук вихрем пронесся мимо, и я услышал, как он за дверью зовёт какого-то Харальда. У старика оказался зычный голос, про таких говорят «мертвого поднимет». По коридору возбужденно забегали, видимо, старик был местной шишкой, а он тем временем с недовольным видом вернулся назад. – Совсем стар стал, – буркнул он, взбираясь на своё место, словно курица на насест. Впрочем, в прошлой жизни мне попадались такие люди. Отца всегда тянуло на нравоучения после нескольких бокалов коньяка, в такие минуты он как-то поведал мне: есть люди, для которых мир поделен на две части, но это не пресловутые «черное» и «белое», а на тех, кто «за» и «против». Они оценивают людей только исходя из данного критерия. И не приведи Господь столкнуться с такими во власти. С ними нельзя договориться полюбовно. Если у них хватит власти, будет либо так, как хочется им без всяких уступок, либо вообще никак. И тебе придется выбирать, с ними ты или против. Если бы у меня был выбор, говорил отец, я бы вообще забыл путь, который ведет через таких людей. Потому что у тебя не будет более страшного врага, если ты вдруг решишь, что тебе с ними больше не по пути. Вот только жизнь не всегда дает нам такую возможность.