Ненависть, например, представлялась пульсирующей, словно живая, кляксой чернильно-черного цвета. Ее появление сопровождалось тяжёлым гудением, как будто работала высоковольтная линия. Наблюдение за ее рождением пугало и вызывало желание закрыться руками.
Затем по интенсивности следовали гнев и злость. От чужого гнева ощутимо покалывало виски, злость почему-то больше отдавала во вкусовые рецепторы. Как будто на языке вдруг появлялся вкус крови от прокушенной губы. Оба ощущались бурлящей темно-серо-синей тучей, протягивающей ко мне кончики уголков. Зрелище, я вам скажу, не для слабонервных.
Разочарование виделось унылой коричневой массой, побулькивающей отвратительными даже на вид пузырями. Так выглядят химические отходы в фильмах ужасов, в которые злодеи сбрасывают свои жертвы.
Желтенькая тучка подрагивала надеждой и мечтами, почему-то отдавая вкусом чая с лимоном. Радость весело порхала в воздухе цветом едва взошедшего газона, но ее в моем серпентарии не хватало, поэтому тут пришлось больше вспоминать и додумывать.
Особенно же запомнилась мне любовь. Впрочем, и тут не обошлось без моего везения. Я не мог вспоминать об этом чувстве без содрогания. Наверное, потому что оно первый и единственный раз повстречалось в не самые подходящие моменты жизни. Помимо всего прочего, это даже была не любовь человека к человеку. Чувство, которое Крыса испытывал ко мне, можно было сравнить с экстазом трейдера от проведения успешной сделки. Удушливое ярко-алое покрывало без малейшего просвета, оно отдавало привкусом забродившей малины на губах. И самое страшное, что я почерпнул для себя, оказалось, что меня может захлестнуть любая из этих волн, если сломает тонкую перегородку из моего собственного «я». И тогда эти чувства станут моими, только будут многократно усилены. Эта пытка почище, чем иголки под ногти или даже раскалённый прут в глаз. Чувствовать и знать, что это навязано тебе извне, просто невыносимо. Подобное невозможно с чем-либо сравнить. Словно ты теряешь контроль над собой, и за тебя кто-то другой продолжает ходить думать и говорить.
К счастью, я научился ставить защиту от чужого влияния. К несчастью, слишком сильные эмоции или неожиданное физическое воздействие может уничтожить контроль, что и произошло, когда я ослеп на один глаз. Не самые приятные воспоминания.
И ещё я убедился в том, что чувства в чистом виде отсутствуют. Над человеком постоянно вертится клубок из букета цветов. Облако может окутывать его, а может и торчать над головой. Иногда из него растут щупальца, которыми он подсознательно пытается коснуться моей ауры. Я же или от них уворачиваюсь, или ставлю свою защиту на пути у агрессора. Наверняка у всего этого может быть какое-то научное объяснение, но не в моем положении задумываться о подобных вещах. Пусть и здесь действует принцип системного администратора.
Погрузившись в воспоминания, я чуть было не забыл о помощнике священника. Его фигура закрыла солнце, а сам Харальд наклонился надо мной, оперевшись руками на столешницу.
– Кого я вижу! – хмыкнул он, внимательно изучив содержимое моей кружки. – Всегда подозревал, что пиво улучшает память и развязывает язык. Правда, не совсем в том смысле, что нам всем требуется.
– Я ждал вас, – ссориться с источником информации, на который я возлагал большие надежды, не слишком разумно, поэтому я решил не обращать внимания на колкости. Кроме того, скорее всего, Харальд настолько выше меня по положению, что он делает просто неслыханное одолжение, даже тем, что стоит рядом со мной.
Как-то я не подумал об этом сразу, а следовало. Не оскорбить бы его своим поведением. Ну-ка, соберём весь багаж знаний и блеснем манерами.
Я вскочил и, склонил голову.
– Не окажете ли мне честь отобедать со мной? – вкрадчивый голос, но без льстивых интонаций.
Больше смотрите исторических фильмов в детстве, и когда-нибудь вы поймёте, что делали это не напрасно.
– А не много ли себе позволяет этот простолюдин? – с угрозой в голосе заметил один из провожатых Харальда, обращаясь к другому. – Какая у тебя может быть честь, рвань?
Оказывается, его спутники и не подумали идти в трактир, а с любопытством ждали дальнейшего развития событий. Они совершенно не стеснялись говорить в таком тоне, чувствуя свою силу и безнаказанность, – меня окатила волна презрения и брезгливости.
Что ж, урок на будущее – не зря говорят, что встречают в основном по одежке.
Харальд успокаивающе поднял руку, заставив замолчать обоих.