– Муку и мясо берут у местных, – Оррик одобрительно наблюдал, как сообразительный мальчонка бежит к нашему столу с огромной кружкой свежего пива. – А если хочется чего-нибудь эдакого, берут здесь, в трактире. Они с хозяином давно договорились.
– Поэтому отец Тук очень сильно расстроился, услышав мои слова, – скорбным тоном сообщил ему я. – Ведь монахи доверились этому человеку.
Трактирщик превратился в соляной столб, лишь блеск глаз подтверждал, что он ещё жив.
– И ты знаешь, что мне на это ответил епископ? – я посмотрел в глаза мастеру Фроду. – Он спросил меня, не следует ли проверить все закупки продовольствия за несколько лет. А я ответил, что пока не могу дать определенный ответ.
– Сжальтесь, господин! – завопил трактирщик, бросаясь на колени, как только к нему вернулся дар речи.
До полудня никаких дел не было. По местным мудрецам, которые почти наверняка встречали по одёжке, без обновок смысла идти не имело. С дальнейшими развлечениями решили повременить. Теоретически раз в месяц в Рогон приезжала ярмарка, но до нее оставалось ещё целых семнадцать дней, а предыдущую я пропустил – в это время меня развлекал живодер в темнице. Оставалось бесцельно бродить по городу, занимая себя и собеседника умной беседой.
Оррик, едва мы покинули негостеприимные стены трактира «У монастыря» и его полумертвого хозяина, буквально накинулся на меня.
– Так ты соврал! – размахивал он кулаками. – Я-то думал, что ты и вправду разговаривал с епископом!
– Я ему передал бутылку, как ты и советовал, – я не понимал, с чего вдруг инквизитор так недоволен. – Пить с ним? Да кто я и кто отец Тук? У него и получше собутыльники найдутся.
– Тогда зачем ты соврал?!
Я остановился.
– Я и не думал врать. Этот Фрод обчистил меня, не моргнув глазом. И сделал бы так во второй раз. Ты полагаешь, мне стоило на это спокойно смотреть? Я припугнул его хорошенько, вернул свои деньги, ну и слегка заработал, – в моем кошельке снова весело позвякивали пять золотых. За «протекцию» перед епископом мне перепало две золотые монеты, а Оррику – одна. Она радовала его ровно до тех пор, пока он ни узнал, что почти все, что я сказал, чистой воды выдумка. Ни с каким епископом я не пил, и, соответственно, ни о чем таком мы не говорили.
Торопиться было некуда. Оррик насупился и молчал, буквально расшвыривая взглядом прохожих, а я откровенно наслаждался неспешной прогулкой по утреннему городу. Мне просто было хорошо. Стояла прелестная погода, из-за домов периодически выпрыгивало солнце, пуская в глаза ещё не слишком яркие утренние лучи. Аромат свежевыпеченного хлеба настигал нас гораздо чаще, чем запахи животного мира. И даже хмурый взгляд моего спутника не омрачал настроения.
Издалека нас двоих можно было бы принять за городскую стражу. Впрочем, Оррик, по-моему, выглядел слишком грозно, а я, стоило присмотреться, вообще ничего из себя не представлял. Голытьба – она и есть голытьба.
Изредка навстречу попадались не только сосредоточенные, но и праздно разгуливающие жители, тогда я ловил на себе любопытные или недоумевающие взгляды. У каждого имелось своё дело, и только одному человеку во всем городе было хорошо и так. Мысли о том, что, возможно, таких спокойных минут в будущем совсем не останется, меня сейчас не волновали. Когда жизнь бежит такими скачками, поневоле научишься ценить синицу в руке.
В принципе, я, конечно, Оррика понимал. Использовать епископа для того, чтобы поднять свой авторитет, – не лучшая идея. Да, скажем прямо, в любой другой ситуации, нужно было изобрести иной способ, но, когда ограничен по времени, уцепишься за любую соломинку.
Узнает ли он о моей выходке? Вне всяких сомнений: с той скоростью, с которой здесь разносятся слухи, это произойдёт… Да, пожалуй, что либо происходит в данный момент, либо добрый человек вот-вот принесёт ему весточку. Тут вопрос-то в другом, как епископ воспримет полученную информацию. Может, конечно, и осерчать, – в подвалы на казенные харчи мне совсем не хотелось, – а может, и понимающе вздохнуть, дать по шее и отправить восвояси. У меня ведь ещё четыре дня в запасе. Так что реакции инквизитора я побаивался, но надеялся, что не ошибся в оценке ситуации. В очередной раз…
Неприметный мальчонка отыскал нас на третьем круге, когда мне и самому надоело ходить по своим следам. Если знаешь, куда идти, заблудиться просто невозможно. А вчера мне казалось, что более запутанного города в мире нет. Темнота и незнакомое место одурачат лучше любого лешего. Удивительно, что на таком маленьком пятачке ухитрились угнездиться криминальные элементы. Тут и спрятаться-то негде.