Оставшись в кабинете втроем, Рэй, Касевес и Свон до вечера просидели за столом, обсуждая детали своих планов. Вернее, планов Рэя. Свон всем своим видом показывала, что против всяких афер, но Рэй уже вскочил в седло и мчался вперед во весь опор, и остановить его было невозможно. Умная, холодная и расчетливая Свон, тем не менее, была напрочь лишена воображения и какой-либо склонности к интригам. Она предпочитала идти правильными путями, что казалось ей надежным, и, в случае необходимости, идти танком напролом, а не окольными темными и петляющими дорожками. И она поняла, что ее новый руководитель не разделяет ее тактику. Она с первого взгляда определила, что перед ней плут, но она не ожидала, что этот плут еще и мозгами. Она вынуждена была признать, что это самый очаровательный и милый плут, которого она когда-либо встречала. И ей очень хотелось его поддержать. А задуманная им маленькая афера, приобретая все более четкие очертания, казалась практически безопасной, и, в конце концов, показалась Свон даже забавной. С улыбкой она смотрела на молодого мужчину, раскачивающего в кресле, который как мальчишка с неуемной энергией не мог усидеть на месте, к тому же возбужденный своей новой игрой. Похоже, их новый директор довольно веселый и озорной человек и с ним будет интересно. И не такой уж бестолковый, как поспешили подумать многие. Надо же, кто бы мог подумать, что у Куртни, этой сухой черствой мегеры, такой молодой и приятный муж, да к тому же такой милашка. И по нему совсем не скажешь, чтобы он убивался за женой. Но она все время была у него на устах, особенно, когда он говорил о работе, и было очевидно, что он перед ней преклонялся. Свон никогда не питала особой любви к Куртни, но уважала ее и побаивалась. И она недолюбливала мужчин. Вся компания была уверена в том, что она сожрет мужа бывшей начальницы и приберет дело себе. Свон действительно так и собиралась сделать. Со своим будущим начальником она познакомилась на панихиде, и была ошеломлена, увидев перед собой самого красивого мужчину, которого она когда-либо встречала. Тогда, на панихиде, он был совсем не таким, как сейчас. Он показался ей потерянным и ошеломленным горем, а от взгляда блестевших от сдерживаемых слез глаз, в которых застыло страдание, у нее дрогнуло сердце. Она поняла, что у нее нет никакого желания ему вредить. Но в компанию он пришел уже другим, ничем не напоминая того человека, которого она видела на панихиде. Следы горя исчезли, взгляд был озорной и веселый. Но Свон заметила, что он как-то весь напрягается и цепенеет, когда входит в кабинет Куртни, а в первый день так и не сел в ее кресло. Да и сейчас он явно все еще ощущал себя не в своей тарелке на ее месте. А еще до его отъезда в Париж, Виктория, с которой Свон находилась в тесной дружбе, как-то шепнула ей, что застала Мэтчисона с мокрыми глазами, когда он сидел за рабочим столом своей жены. Об этом стало известно всем, и всеобщее мнение о том, что он не печалится о жене, сменилось убеждением, что он просто превосходно умеет держать свое горе в себе. А то, что он все время говорил о ней, лишь подтвердило в глазах людей то, что она не покидала его мыслей. Только и слышно было — Куртни да Куртни. И с такой теплотой он о ней говорил, с такой нежностью, с таким безграничным восхищением, что все начали верить в то, что он свою жену боготворил. Свон это стало неожиданно раздражать, и она с удивлением обнаружила в себе что-то, похожее на ревность. В ней появилось навязчивое желание понравиться ему, завоевать хотя бы долю того восхищения, которым он одарял свою покойную жену. Она не любила мужчин потому, что у нее никогда не ладились личная жизнь и отношения с сильным полом. Она привыкла считать, что вполне может обходиться и без мужского внимания. И обходилась. А теперь ее взгляд так и тянулся к лукавым озорным глазам того, кто стал ее начальником, она часто ловила себя на том, что украдкой разглядывает его с таким пристальным вниманием, с каким давно уже не смотрела на мужчин. Будучи довольно холодной женщиной, она была шокирована тем, что не только в его присутствии, но и при одном воспоминании о нем, она испытывала самое, что ни есть настоящее и довольно сильное сексуальное возбуждение. Такое с ней было впервые за все ее сорок лет. Она была растеряна и не могла сосредоточиться на работе, сосредоточившись на том, чтобы никто не заметил, что с ней происходит. И она уже злилась на всех сотрудниц, поголовно влюбленных в него. А те, что были свободны от уз брака, уже строили планы по завоеванию соблазнительного вдовца. И только одна Свон знала, что в его сердце уже есть женщина, и это не его жена.