— Хочешь меня убедить в том, что ты отказался от Кэрол?
Рэй возмущенно вскинул брови.
— Представь себе, после стольких лет у меня вдруг лопнуло терпение! Или ты считаешь, что оно у меня вечное? Или на моем месте ты поступил бы иначе, а, Рэндэл? Посмотри на меня! Думаешь, помимо Кэрол мне некем занять свою постель? Да знаешь, какая туда очередь… Так что подавись своей Кэрол. А обо мне пусть больше не вспоминает, можешь так и передать. Я никогда не прощу ей того, как она поступила со мной…
Джек уселся на стул, и, закинув ногу за ногу, затянулся, изучая Рэя взглядом, в котором вдруг появилась насмешка.
— Что ж, насчет очереди я осведомлен. Что правда, то правда. Вся женская половина компании выстроилась. Да, дел у тебя по горло, не спорю. У меня тоже. Поэтому закончим наш разговор, и разойдемся. Идет?
— Идет, — прохрипел Рэй. — Не очень-то приятно с тобой беседовать, Рэндэл.
— Что ж, а мне наш разговор нравится. А если бы ты говорил мне правду, нравился бы еще больше.
— Какую еще тебе правду говорить? Я все сказал.
— Неужели? Расскажи, как тебе моя жена… в постели?
Рэй поднял на него глаза, удивленно встретив его проницательный взгляд. Джек раздраженно поднялся, раздосадованный тем, что не может разгадать этого человека, который либо умел превосходно притворяться и водить за нос даже его, либо на самом деле был искренен. Со всей свой проницательностью, Джеку до сих пор не удалось ни за что зацепиться, чтобы уличить его во лжи. Даже синие глаза не лгали. А Джеку всегда было достаточно только посмотреть в глаза, чтобы понять лжет человек или говорит правду. А сейчас получалось, что если верить глазам Рэя, он был сама невинность. Только Джек не верил в это, хоть ему и очень хотелось. Вид беспомощного мужчины, который так открыто бросал ему вызов все время их знакомства, его красивое, вечно молодое лицо, разбитое и красное от крови, следы ожогов на его коже вызывали в Джеке ни с чем не сравнимое удовольствие. Он готов был припомнить ему все, до мелочей, и наказать.
— Разве ты не поимел ее в мотеле перед тем, как привезти на похороны? — Джек сузил глаза, и Рэй заметил, как они вдруг почернели. — Сама отдалась или силой взял?
— Твоими бы устами, Рэндэл… К сожалению, отдается она мне только в моих мечтах, а вот силой я не могу… никогда не мог. Да и унизительно это, женщину принуждать…
Взорвавшись, Джек подскочил к нему и, схватив за рубашку, встряхнул.
— Что ты мне тут лепечешь, мразь? Да она пьяна в стельку была, ты был бы не ты, если бы упустил случай и не трахнул ее! Она сама-то хоть помнит это?
Джек ахнул от изумления, когда Рэй вдруг резко ударил его лбом в переносицу.
— Да пошел ты, ублюдок! Я бы никогда ее не обидел, слышишь, ты! Если бы она захотела, я был бы счастлив, но она слишком любит Куртни… Потому я и отступил, когда понял, что даже после ее смерти она меня к себе не подпустит. Не из-за верности или любви к тебе, Рэндэл, не потому, что я ей не нравлюсь, и она не хочет меня — нет! Не родилась еще та женщина, которая бы меня не захотела, понял, гаденыш? Это все ее глупая фанатичная преданность Куртни! И бороться с ней бесполезно! Потому я и умыл руки. Но если тебе так хочется думать, что я спал с твоей женой — валяй, я не против. Всю жизнь мечтал наставить тебе рога, и не буду противиться, если ты решил сам их себе прилепить. Могу рассказать тебе о своих фантазиях, чтобы ты лучше представлял себе ее в моих объятиях… Ха-ха-ха, Рэндэл, ну ты и идиот! Да если бы мне удалось сломить эту строптивицу, ты бы первым узнал об этом! Это же такое удовольствие, увидеть, как перекосилась бы твоя морда, когда бы я тебе сказал, что трахал твою жену! И это удовольствие стоит того, чтобы рискнуть ради него шкурой и до такой степени тебе досадить. Я бы даже рассказал тебе все в подробностях…
Джек взглянул на молчаливого Хока, неподвижной безучастной статуей застывшего в углу. Тот подошел к Рэю, который замолчал, увидев в его огромной руке нож. Не меняясь в лице, с пугающей невозмутимостью африканец стиснул железными пальцами руку Рэя и медленно стал вводить под кожу лезвие ножа.
Рэй захрипел, сдерживая вопль боли. В глазах у него потемнело, его бросило в пот, и ему показалось, что он теряет сознание. Он застонал, но острая сталь продолжала истязать его руку. На мгновенье нож замер, перестав кромсать мышцы, и до Рэя, как издалека, донесся голос Джека:
— Все еще будешь утверждать, что не спал с ней?
— Как тебе будет угодно, Рэндэл. Спал, если тебе так хочется… только не трогай меня…
— Мне нужна правда, а не одолжения! Говори правду!