— Вы же хотели вернуть в компанию Рэндэла, вот я вам его и привел.
А теперь мальчик стоял перед ним, растерянный и напуганный, покинув спортклуб раньше времени. Рэй собирался забрать его с тренировки только через час.
— Выгнали? Почему? — удивился Рэй.
— Ну, они сказали, что я испортил «грушу», — ломаясь, признался с неохотой Патрик и, помявшись, добавил. — А еще я сломал одному мальчику руку.
И тут же, подняв на Рэя жалобный умоляющий взгляд, принялся поспешно оправдываться.
— Я же нечаянно! Я не хотел! Нас просто учили одному приему, и я просто правильно его выполнил, нельзя же за это выгонять!
— Ломать кости противнику можно в уличной драке, а не на тренировке, — сурово оборвал его Рэй. — Разве ты этого не понимаешь?
— Понимаю, конечно, понимаю! Говорю же, я нечаянно! Так получилось, понимаешь? Хочешь, я покажу тебе, как так получилось?
— Нет уж, спасибо, только поломанных рук мне и не хватало, — буркнул Рэй, но уже ласково. — Нужно же быть осторожным, Рик.
— Я буду осторожным, очень осторожным! — горячо пообещал мальчик. — Но тренер сказал, чтобы я привел отца. Рэй, пожалуйста, поговори с ним, как будто ты мой папа. Они не догадаются, что ты обманываешь, ведь они и так думают, что ты мой папа, потому что ты меня туда записал и все время привозишь туда и забираешь. Если папа узнает, он опять заставит меня ходить к психиатрам, а я не хочу, я же нечаянно!
Подбежав к нему, Патрик обнял его и жалостливо всхлипнул.
— Ладно, не ной, разберемся. Когда тренер сказал приехать?
— Немедленно.
Вздохнув, Рэй поднялся с кресла.
— Что ж, тогда поехали.
— Он сказал, чтобы ты приехал один, без меня.
— Почему?
— Сказал, взрослый разговор, не для моих ушей.
— Уж не собрался ли он меня побить? — ухмыльнулся Рэй. — Ты мне все рассказал?
— Да.
— Поехали, посидишь в машине.
Тренер встретил Рэя довольно дружелюбно и учтиво. Это был мужчина маленького роста, худощавый, но очень энергичный и подвижный. В его маленьком кабинете на стене висели многочисленные награды, которые Рэй, усевшись на предложенный ему стул, стал с любопытством разглядывать и пришел к выводу, что у этого спортсмена была неплохая карьера и достойные уважения достижения и победы. Рэй почувствовал легкую зависть и горькую досаду от того, что его мечты о большом спорте так и остались только мечтами, а имеющиеся у него награды за первые места в соревнованиях по серфингу показались ему самому жалкими и ничего не значащими. Его жизнь не удалась, он убеждался в этом все больше и больше. Он считал, что если не осуществились мечты, то жизнь не удалась. Не удалась, если живешь не так, как тебе хотелось бы, занимаешься не тем, о чем мечтал. Он был очень энергичным, выносливым, сильным, здоровым, имея все задатки для того, чтобы стать отличным спортсменом, он был рожден для спорта и любил его, и просиживает штаны в офисе вместо того, чтобы покорять вершины олимпа. Он знал, что сам виноват, потому что из-за своей лени и легкомыслия растратил свою молодость впустую, на безделье, на развлечения, на женщин, зарыл свой талант в землю, как говорится. А теперь, впервые в жизни оглянувшись назад, он вдруг это понял. Понял, что и он и его жизнь — пустое место. Он жил одним днем и ему это нравилось, он не хотел жить иначе, и теперь оказалось, что вся его жизнь состоит только из этих бессмысленных, ничего не стоящих, одинаковых и канувших в небытие дней. Что он будет рассказывать о себе своим детям, если они, конечно у него когда-нибудь появятся? О своем распутстве? О том, как трахал женщин, проматывал деньги, заработанные женой, сидел у нее на шее, он, молодой, здоровый и не глупый мужик? О своем эгоизме, бесконечных обманах, о том, что жил только для себя и любил только себя? О том, как однажды очнулся, прозрел, да поздно было? Промотал он свою молодость, а может быть, и всю жизнь.
Этот тренер, с легкой завистью в глазах его разглядывающий, удивился, если бы узнал, что это он, красивый, пышущий здоровьем и силой мужчина, дорого и со вкусом одетый, разъезжающий на роскошных машинах и владеющий крупной строительной компанией, завидует ему. Что все это он бы променял на кубок олимпийского чемпиона, который скромно стоял на полочке и который он так грустно разглядывал. Вот она, его мечта, прямо у него перед глазами, но принадлежит не ему и до нее уже никогда не дотянуться. Никогда. Этот тренер не был богат, не был красив, он стал обыкновенным тренером, и его карьера осталась позади, но она была, эта карьера! Его дети, любимая женщина смотрят на этот кубок и знают, что он чего-то стоит, что смог добиться того, к чему стремился. Они им гордятся. А он, Рэй, всегда считал, что самое важное в жизни — это деньги, много денег. Что если они есть, то ничто другое не нужно. Да, у него есть эти деньги, но разве может он похвастать тем, что это он их заработал? Нет. Он просто взял чужие. Все, что он имел — это были не его заслуги и достижения, а тестя и жены. Он сидит на их троне, владеет их состоянием. Мечта настоящего бездельника — ничего не делать, не трудиться, не добиваться, и иметь все, богатство, власть, которые сами на голову свалятся. Наверное, многие бы не поняли его недовольства и печали. Он и сам не совсем понимал, что происходит с ним и с его жизнью. Он всегда мечтал о той жизни, какая была у него теперь, стать богатым и независимым, и понял, что это не то, чего он по-настоящему хотел. Или он изменился, и теперь ему нужно другое, то, чему не придавал значения раньше. Наверное, это просто хандра, напавшая на него впервые в жизни. Или он, наконец, стал стареть, понял, что жизнь пролетает с пугающей скоростью, а он как был пустым местом, так им и остается. Каким бы не был отрицательным и плохим Джек, но нельзя было не уважать его за то, что всего, что он имел — славу, богатство, авторитет — он добился сам. Пусть он жесток, но он умен, он силен. Он личность. И он сделал себя сам. Пусть он надменен и высокомерен, но а почему бы и нет? Разве нечем ему было гордиться перед другими людьми? Им восхищались, перед ним преклонялись, ему подражали. Как им гордился его маленький сын. Конечно, Патрик любил и его, Рэя, но какой разной была это любовь. Он, Рэй, был «таким хорошим, классным», а Джек был богом, «самым-самым». Стоит ли удивляться тому, что его любят женщины, почему его выбрала Кэрол и почему его, Рэя, отвергала и будет отвергать. Что есть Рэндэл, и что есть он — ничто. Она всегда это видела и понимала. Видела, как он жил. Любила, но презирала, считая взрослым мальчишкой, непутевым, ни на что не годным и пустым. И отдала свою любовь мужчине, пусть не такому красивому, как он, Рэй, властному и жестокому, но, в ее глазах, настоящему мужчине. А он, Рэй, так и остался со своей, наверное, уже навеки прилепившейся к нему репутацией легкомысленного повесы, вечного мальчишки. Все его презирали, считали ничтожеством. И Рэндэл в первую очередь. С какой презрительной и насмешливой усмешкой он реагировал на то, что Рэй занял место управляющего в компании. Но Рэй был преисполнен вдруг пробудившимся честолюбием, одержим желанием утереть ему нос. Ему и всем остальным, кто не верил в него. И в кресле Куртни с каждым днем чувствовал себя все более уверенно. Помощь Касевеса он категорично отверг, хоть и понимал, что это глупость и большая ошибка. Он заявил старику, что Свон, влюбленная по уши, прекрасно разбирается во всех делах, была хорошим учителем, советчиком и помощником. Касевес был обижен, но Рэй остался к этому равнодушен. С каждым новым днем его страдания и тоска по Кэрол росли, а вместе с ними и обида на Касевеса. Старик не стал навязываться. Рэй встречи и общения с ним больше не искал.