— Марта, я все это понимаю. Но зачем ты тайно ходила в подвал? Что ты там забыла? Тем более ты говорила, что у тебе нет ключа. Ты лгала?
— Не горячись, я все тебе расскажу. А потом суди меня… Так вот… И тут папа твой, молодой, красивый, умный и всегда рядом. Я не сводила с него глаз, понимала его с полуслова. Он, конечно, не замечал этого. Принимал, как должное, ведь кто я… домработница. Я была красивой, с длинной косой, с точеной фигуркой, — Марта достала из кармана халата конверт, открыла и вынула оттуда пожелтевшую черно-белую фотографию. Она протянула ее Зорине. Веселая нарядная девушка озорно улыбалась фотографу.
— Да, ты была красивой. Ты и сейчас прекрасно выглядишь в свои годы.
— Нет, сейчас я сильно постарела. Хотя могла бы сохранить свою молодость. Но для кого ее беречь? В то время было стыдно сказать, что ты домработница. Лучше, если трудишься на заводе или на фабрике. Мы жили бедно, и мне ваш дом казался сказочным дворцом. Когда я ходила по комнатам, коридорам, поднималась по лестнице, чувствовала себя королевой. Ксения Михайловна предложила мне хорошую зарплату, намного выше, чем на предприятии. Родители мои были не против, и мы держали в тайне от всех мое место работы. Твоя бабушка приняла меня хорошо, хоть и властная была женщина, суровая. А я, молодая, работящая, исполнительная, не боялась никакой работы. Умела держать язык за зубами, никогда не лезла в чужие дела, это качество очень ценила хозяйка, многое стала доверять. Твой папа оканчивал институт, и в это время я уже была влюблена в него. Но кто я, а кто он? Конечно, он хорошо воспитан, интеллигентный, вежливый, но и доверчивый был мужчина. Да и сейчас остался таким.
Я мучилась, страдала, не спала ночами. Фантазировала, что нахожусь на втором этаже, совсем рядом спит он. Днем я ловила его доброжелательные взгляды и, конечно же, как увлеченная им девушка, принимала их за симпатию. Однажды ночью тихо поднялась по лестнице и приоткрыла дверь его спальни. Он крепко спал. Я вошла, долго стояла возле кровати и смотрела на него. Во мне разгорелось пламя, я прикоснулась к нему, и он открыл глаза. Ты сама понимаешь, что произошло потом. Я приходила к нему почти каждую ночь. Никто в доме не догадывался о моих похождениях. Мне казалось, что он любил и боялся меня, и я боялась и любила его. В каждом движении, в каждом его взгляде я видела любовь и не сомневалась в ней. Только теперь понимаю, что ему только нравилось заниматься со мной любовью. Но тогда мне было досадно: зачем он таится, притворяется холодным, когда все уже ясно, можно просто быть счастливыми.
Ксения Михайловна не могла не догадываться. Она обладала даром видеть все, но почему-то не препятствовала. Или считала, что ее мальчику нужен опыт, который он приобретает со мной. Тем более дома ее сын ничем не рискует. Его не надо ждать поздними вечерами и ночами. Тогда, конечно, я об этом не думала. И вот наши сексуальные игры привели к беременности. Тут-то все и началось. Папе твоему я ничего не сказала, так была напугана, а Ксения Михайловна сразу догадалась. Да и как она могла не догадаться, когда читала мысли на расстоянии? Тогда-то она мне и сказала, вызвав, как сейчас говорят, на ковер, в свою комнату: «Или ты избавишься от ребенка, или работать в нашем доме больше не будешь». И предупредила, чтобы ни в коем случае не говорила твоему отцу. Ведь он был настолько порядочный, что сразу женился бы на мне. У Ксении Михайловны таких планов не было. Сколько же слез я тогда пролила, только Богу известно. Понимала, что я не их поля ягода… Но надеялась, что бывают сказки со счастливым концом.
Марта сделала паузу, посмотрела на Зорину, которая облокотилась на подлокотник, подперла кулачком голову и внимательно слушала ее. Женщина глубоко вздохнула, будто ей не хватало воздуха, потом продолжила:
— Через несколько дней пришла я тогда к ней со слезами и сказала, что останусь у вас в доме, что избавлюсь от ребенка. Она похвалила меня и начала поить каким-то зельем, пока ребенок сам не вышел из утробы. Так я избавилась от моего сыночка. Не буду рассказывать, какие муки в то время испытала. Твоя бабушка все могла. Страшный человек она была. Я знала про все ее дела. Но служила ей верой и правдой. Ждала своего часа. И он пришел… Висит на мне этот страшный грех.
Когда твой папа влюбился в Настю, Ксения Михайловна, как всегда, была против, но ничего сделать не смогла. Ведь твой отец тайно зарегистрировался. Она даже как-то притихла и была рада беременности Насти, а я ждала, когда появишься ты. Дмитрий Федорович был занят работой. Его не было с утра до позднего вечера. И вот ты родилась. А маме твоей было очень плохо после родов. Бабушка пыталась ей помочь и просила меня всегда поить ее травами, но однажды я перепутала и напоила жидкостью не из той бутылочки… В ней оказалась смертельная отрава. И Настя умерла. Отец обвинил мать. Признаюсь, я была рада. Это была моя месть хозяйке. Ведь отношения с отцом твоим так и не восстановились. Она ушла в мир иной, так и не узнав, что случилось с Настей, думая, что она виновата в этом.