Александр обнял ее и стал успокаивать.
— Дорогая моя, успокойся. Она будет наказана.
Зорина уткнулась ему в грудь и зарыдала.
— Уходите! — громко сказал Александр.
— Всякое зло оставляет след в памяти, а смерть разрушает память вместе с жизнью.
— Вон! — пронзительно кричала Зорина, пытая вырваться из рук мужа.
Александр схватил ее обеими руками и прижал к себе.
— Успокойся, дорогая. А вы немедленно уходите.
Марта вышла на улицу.
— Зоренька, успокойся. Все будет хорошо. Она ушла.
— Саша, она ведь отравила Валентину… Нужно как-то сообщить папе, но, боюсь, его сердце не выдержит. Что мне делать?
— Утро вечера мудренее. Пойдем, ты выпьешь успокоительное.
Зорина выпила капли, немного успокоилась, опустилась на стул и произнесла:
— Так это Марта всегда была виновницей обрушившихся на наш дом несчастий… Мы столько лет жили с убийцей… Как же так, Саша? Человек, который столько лет был рядом, оказался врагом?
— Милая, в жизни все бывает. Ревность, жадность, зависть, ненависть привела ее к таким поступкам. Человек-оборотень. Слава Богу, мы живы, и она не успела причинить вред нашей семье. А могла бы.
— Ну вот она ушла! — воскликнула Зорина. — Дурную траву с поля вон! Не велика потеря! А что дальше?
— А дальше… Нужно спасать Валентину и отца.
Глава 33
Все планы рухнули. Поездка Александра и Зорины в Москву отменилась. Они решили через два дня вылететь к отцу спасать Валентину. Зорина не хотела рассказывать обо всем по телефону: отец мог не выдержать таких новостей. Нужно было поставить его в известность максимально деликатно, побыть рядом с ним.
Когда молодожены сообщили, что скоро приедут, Дмитрий Федорович очень обрадовался. Он измотался от переживаний за Валентину, которая угасала с каждым днем. Она старалась улыбаться, но в ее улыбке было что-то робкое, жалкое, как у тяжелобольного или бесконечно усталого человека. Он сам поднимал ее на руки, усаживал в кресло, каждый раз чувствуя, как женщина становилась все легче и легче, будто таяла. Иногда в солнечную погоду усаживал ее возле окна и наблюдал, как лучик скользит по золотистой пряди волос и бессильно повисшей руке. Валентина болезненно щурила глаза от света, а для него на ее бледном лице всегда была улыбка. Он читал ей любимые книги, ведь когда-то она читала их ему. Однажды Валя сказала:
— Душа ведь бессмертна… Ты веришь?
— Верю.
— Мне так хочется, чтобы там было все так же, как здесь сейчас…
Он накинул плед на ее ноги.
— Тебе холодно? — ласково спрашивал он.
— Тепло.
— Ты молода, организм твой сильный, ты скоро выздоровеешь. Главное, верь в это.
— Я верю вам.
— Завтра приедут дочь и зять. Они отвезут тебя в клинику в Москве. Я буду ждать тебя, только бы поскорей стало легче. — Он наклонился и поцеловал ее бледную с голубыми венами руку.
Сиделка заглянула к ним и пригласила на ужин.
— Мария, вы проветрили комнату Валентины? Там душно и пахнет лекарствами.
— Да, Дмитрий Федорович, там сейчас свежо.
Он снова поднял женщину на руки и отнес в спальню, на столике уже ждал ужин. Сам спустился в столовую, оставил Валентину с сиделкой. После ужина пошел в свой кабинет и прилег на диван. В тишине хозяин не заметил, как задремал, но быстро проснулся. Вскочил, сел на край дивана. Дмитрию казалось, что во сне видел что-то страшное, но вспомнить, что именно, не удавалось, он только повторял: «Что это? Может, смерть?»
Он кинулся в спальню Валентины. Сел возле нее на стул, опустил голову. Слезы текли по его лицу, но он их не чувствовал. Женщина спала, ровно дыша, и он успокоился.
Зорина с Александром приехали рано утром. Александр сразу принялся хлопотать об отправке Валентины в Московскую клинику. Женщина была слишком слаба, и врачи настаивали на соблюдении всех мер предосторожности. Его друг Виктор предпринял все, чтобы встретить Валентину и отвезти к лучшим врачам столицы. Александр сопровождал ее, Зорина осталась с отцом. Ей нужно было рассказать все, что она узнала от Марты. Выслушав дочь, отец долго молчал, ходил по дому и, казалось, он мысленно вернулся в то время, когда все это начиналось. Наконец, он сел и посмотрел на Зорину.
— Я рад, что моя мать невиновна в смерти Насти. Но я виню ее в том, что они убили моего неродившегося сына. Здесь есть и моя вина, но я не знал. Я бы не позволил… Действительно, когда-то мне нравилась Марта, но я не любил ее. На протяжении всей жизни я любил одну женщину, твою мать. Не знаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы я ее не встретил, но Марта не могла быть моей женой. И если бы она родила, помогал бы ей, но я даже не подозревал, что она была беременна. Это, конечно, дело давних лет, и время назначать наказание истекло. Но за то, что она сделала с Валюшей, ее ждет наказание. Подумаем об этом после того, как Валентина поправится. Прости меня, дочка.