— За что?
— Это длинная история. Ведь сначала он меня обидел, покинул отчий дом, женился тайно на твоей матери. Как ты думаешь, это прилично? Я места себе не находила. Такую душевную боль перенесла. Ушли они к ее родителям. Думал, будет счастлив в ее семье. Насте девятнадцать тогда было.
— A-а… Ты, конечно, была против его женитьбы, и вы поссорились, да? — перебила ее внучка.
— Считай, что так. Но Дима вскоре вернулся вместе с Настей. Отец твой привык к роскоши, а там, у ее родителей, нищета. Помыкался в маленькой комнатке, думал, с милой рай в шалаше, но в конце концов, решил вернуться в свои хоромы. Приехал с беременной женой, и срок был большой…
— Но ведь нельзя столько времени обижаться. Много лет прошло. Я, например, думаю, что бедность не порок. Папа, наверно, тоже так думал. Он любил маму. Почему она тебе не пришлась по душе? Что она такого сделала?
— Не ровня она ему была! — повысила тон Ксения Михайловна. По всему было видно, что воспоминания о Насте до сих пор приводят ее в ярость. Но, взглянув на Зорину, она смягчилась. — Ладно, это длинный разговор. Потом когда-нибудь. Да и что уж теперь говорить… ее душа давно не с нами, — решила завершить разговор Ксения Михайловна.
— Жаль, что я совсем не знаю свою маму. Теперь у папы Виктория. Молодая. Мне кажется, она неплохая. Любит его, — продолжала внучка. — Интересно, любит ли папа ее так, как маму? Ведь ради мамы он был готов на все.
Ксения Михайловна задумчиво провела рукой по белоснежному пододеяльнику, будто разглаживала невидимые складочки, сняла очки и аккуратно положила их на тумбочку. Она закрыла глаза и долго молчала. Женщина о чем-то думала, скорее всего, продолжала вспоминать прошлое. Зорина терпеливо ждала, когда бабушка приподнимет веки и снова улыбнется, чтобы продолжить беседу. Но та лежала неподвижно, только крепче сжимала тонкие губы. Внучка с любовью смотрела на ее морщинки, избороздившие щеки, лоб, шею, и думала: «Как короток век женской красоты… В молодости лицо и тело гладкие, упругие. И не заметишь, как подкрадутся безжалостные метаморфозы. Увы, с этим ничего нельзя поделать. Даже косметологи и пластические хирурги спасают только временно».
Наконец бабуля открыла глаза, прищурилась, ее губы дрогнули в улыбке, она снова весело смотрела на внучку. Зорина, не дожидаясь, пока та что-то произнесет, продолжила:
— Бабуля, я с тобой не согласна. Папа долго жил один после смерти мамы. Я хочу, чтобы он был счастлив. Когда мы с ним каждый год летали на море, он так радовался! Любое мое желание выполнял. Потому что любит меня. Даже Викторию не брал с собой. Интересно, почему. Я бы не возражала, — задумалась Зорина.
— Вот видишь, не знаешь. А я знаю. Она хитрая, ведь погналась за его богатством. Это было мое решение. Я отпускала тебя только с условием, что он поедет без нее. Чувствовала, что она не любит тебя. Вот и оберегала от общения с этой женщиной.
— Ничего себе. Не понимаю. Даже если она погналась за богатством, ну и что? Главное, он ее любит, ему с ней хорошо. А меня… Ну и пусть не любит. Я ведь с ними не жила.
— А ты посчитай, какая у них разница в возрасте. Она всего лишь на семь лет старше тебя. Зачем ей понадобился такой мужчина? Ему уже пятьдесят три. Получается, он старше ее на двадцать два года.
— Ну и что, бабуля! Ты не права. А если это любовь?
— Глупенькая ты. Доверчивая, как твой отец. Но ничего, все исправим. Научишься видеть людей насквозь. Вику я чувствую на расстоянии и мысли ее черные читаю. А папа твой наделал массу ошибок в своей жизни. Совсем не разбирается в женщинах, — с досадой сказала она.
— Бабуля, мне иногда кажется, что я Артема тоже видела насквозь. Особенно в последнее время. Например, угадывала, о чем он думает, что сделает в следующий момент. Представляешь, я однажды провела эксперимент. И мне так было смешно!
Зорина широко улыбнулась, игриво блеснув глазами, как девчонка, поджала под себя одну ногу и сквозь смех стала рассказывать:
— Сидим мы однажды в кинотеатре. Я посмотрела на него и будто прочитала: хочет взять меня за руку. Так он и сделал. Позже идем по улице, я снова решила проверить себя. Подумала: пусть он споткнется. Никаких препятствий на пути не было, а он упал! Я расхохоталась, он недоуменно лишь смотрел на меня, как на сумасшедшую. Даже обиделся. Я, конечно, извинилась, но ведь смеялась я потому, что смогла заставить его это сделать. Даже знала, о чем он думал после этого случая, но молчала.
— Как интересно, — оживилась Ксения Михайловна. — Это, конечно, детские шалости, а ничего посерьезней не было?
— Нет, я больше не пыталась ни с кем проводить эксперименты. Ну, если только на работе, разные мелочи. Замечала, что, когда заключаю договоры, как-то все легко дается. Сама иногда удивлялась. Вроде бы опасаюсь, что этот контракт не будет подписан, недостаточно проработан. Но я мысленно концентрируюсь на сильном желании добиться своего, и бумаги подписывают! Просто чудо какое-то.