Татьяна Медведева
Эй, пират, не вешай носа —
Залетит удача к нам!
У матросов нет вопросов —
Ходим молча по волнам!
Мы корсары удалые,
В море наш не виден след!
А друзья у нас простые:
Крючья, нож и арбалет.
Боцман наш глядит сердито,
Проверяет такелаж.
— Эй, на клотике, не спите!
Наблюдать морской пейзаж!
Перевозим контрабанду,
Атакуем корабли.
Капитан дает команду:
«Пушки к бою, товься, пли!»
Метко стрелы посылаем,
Робин Гуд — нам брат родной.
Мы момента поджидаем,
Жаждем схватки боевой.
Мы не гонимся за славой —
В битву нас ведет кураж.
Крикнет громко боцман бравый
— Эй, братва, на абордаж!
Отберем у богатеев
Ткани, мех и серебро.
Честно делим мы трофеи —
Честно мы пропьем добро.
Бочки с ромом открываем,
Бренди, виски — пир горой!
Не пропьем — так проиграем,
Веселись, пока живой!
Остров наш Тортуга славный,
Здесь не страшен ураган!
Отдохнем — и в бой неравный,
Снова в море-океан.
Ну, а если нас поймают,
То пощады не проси —
Капитана расстреляют,
Мы на реях повисим.
Все мы смертны — твердо знаем,
Все там будем, а пока
На просторе погуляем,
Море — дом для моряка!
Мы лихие флибустьеры,
Не привыкли унывать!
Что нам каторги, галеры:
Дважды, брат, не умирать!
февраль 2013
Мы славные ребята, миссионеров рой,
Крестом завоевали почти весь шар земной!
Плывем за океаны, по курсу Эквадор,
А если ты не с нами — ты не конкистадор!
Перу и Титикака — чужие имена,
У кечуа, однако, богатая страна.
Картофель, кукуруза, табак и пиво есть,
Рубины, изумруды, и золота не счесть.
Сокровища отнимем у инков-дикарей,
Несметные богатства Испании нужней!
Во славу королевы, награбленное — грабь!
У нехристей не жалко последнее забрать.
Огнем мы выжжем ересь, мечом устроим суд,
Глупцу Атауальпе не выбраться из пут.
Пытать его мы будем, и он заговорит,
Где в храмах драгоценности и золото хранит.
Отдаст он нам «пот Солнца», а «слезами Луны»
Две комнаты заполнит для выкупа жены.[1]
Наш главный воевода Франсиско Писарро
Разделал краснокожих и нам раздал добро!
Найдем мы Эльдорадо, вернемся по домам,
Горячие испанки в награду будут нам.
Разрушен Кахамарка, разграблен Эквадор,
А если ты не с нами — ты не конкистадор!
июль 2011
Где детство наше потерялось
И как исчезло по пути?
Лишь память светлая осталась
О том, чего уж не найти.
Давайте вспомним дни златые,
Беспечных радостей года,
И устремленья боевые,
И клятвы в дружбе навсегда!
июль 2011
Одна леди из Фив поутру
Заблудилась в трех соснах в бору.
Стала «мама» кричать,
Эхо вторило «мать» —
И упали все сосны в бору.
В красной шапочке мисс из Майами
К милой бабушке шла с пирожками.
Волк корзинку сожрал,
Все кусты обо…шел —
Эхо долго неслось до Майами.
Одна дама столетия прошлого
Улеглась на перины с горошиной.
Отлежала бока
И стонала «слегка» —
Все сбежали от крика истошного.
Одна леди из ветхой избушки
Приготовила вечером плюшки.
Муж всю ночь прогулял,
Утром зубы сломал —
Тесто каменное у старушки.
вернуться
В конце 1532 г. Франсиско Писарро обманом взял в плен вождя инков Атауальпу. Чтобы избежать войны, Атауальпа попытался откупиться от испанцев. Вот как описывает этот эпизод Яков Свет в книге «Последний инка», глава «Красная черта»:
«Атауальпа видел, что его тюремщики одержимы неуемной страстью к золоту, и решил выкупить себя из неволи. Как-то раз он сказал Писарро и его приближенным, что если его освободят, то он даст столько золота, что им можно будет покрыть пол комнаты, в которой велась эта беседа. Испанские рыцари подняли инку на смех — виданное ли дело, чтобы он, их пленник, мог собрать такую уйму золота.
Комната была длиной более пяти и шириной свыше семи метров. Инка, возмущенный насмешками испанцев, поднялся на цыпочки, вытянул руки и сказал:
— Я наполню золотом это помещение до места, куда достала моя рука.
И Писарро на этом месте провел красную черту. Затем он вызвал нотариуса. Да, нотариуса. В войске Писарро нотариусы и заплечных дел мастера шли в одном строю, ноздря в ноздрю. Нотариус скреплял печатью признания, вырванные рукой палача, вводил во владение чужой землей, составляя описи награбленного добра.
Атауальпа обязывался заполнить всю комнату золотом до красной черты, а соседнюю, меньший покой, дважды загрузить серебром.
На все это ему давалось два месяца».