Ассистентки Сары провели нас в смотровую, которая оказалась довольно уютной. Пожалуй, она была самой уютной из всех, где мне приходилось бывать. Разумеется, в ней имелся и холодный, жесткий смотровой стол со складными стременами и подголовником, однако на стенах висели картины, на подоконниках зеленели цветы в горшках, а вдоль стен стояли удобные мягкие кресла и даже небольшой диванчик. Судя по всему, Сара Мэдисон специально позаботилась о том, чтобы ее пациентки чувствовали себя как можно удобнее и не испытывали ненужного напряжения.
Пока я рассматривал картины, молоденькая медсестра с таким тугим «конским хвостом», что он, казалось, оттягивал уголки ее глаз к вискам, поставила на стол рядом со мной пластиковую чашечку.
– Нам понадобится ваш образец, – сказала она, показывая рукой на небольшую сдвижную дверь, которая вела в небольшую комнату по соседству, должно быть – в какую-то лабораторию. – Когда будете готовы, просто просуньте его в дверь.
И она удалилась с таким видом, словно только что спросила у меня, который час. Я проводил ее взглядом. Когда дверь лаборатории закрылась за ней, я тупо уставился на пластиковую чашечку. Зачем врачу-репродуктологу понадобился анализ моей мочи, думал я. Какое я имею отношение к женскому здоровью Мэгги?.. Смущенный и растерянный, я повернулся к жене, которая, не в силах сдерживаться, расхохоталась, точно гиена. Только тогда я понял, какой «образец» имела в виду медсестра.
Я еще раз огляделся по сторонам. Наконец-то до меня дошло, зачем здесь нужны кресла и диван.
– Она это серьезно? – спросил я, качая головой.
Но Мэгги продолжала смеяться и не могла говорить.
Я показал на пластиковую чашку.
– Я… я не собираюсь этого делать!
Мэгги, безусловно, считала, будто я знаю, что обследование бездетной супружеской пары должно начинаться со спермограммы. Мое дремучее невежество ее только развеселило. Заперев дверь на замок, она погасила свет и, толкнув меня в кресло, опустилась рядом. Закинув обе ноги ко мне на колени, она обняла меня за шею и прижалась лбом к моему лбу.
– Не думай о них. Сейчас есть только ты и я и то, что мы можем сделать вдвоем. У нас ведь неплохо получается, правда?..
Я затравленно огляделся и вытер пот со лба. В лучах солнца, пробивавшихся сквозь щели опущенных жалюзи, танцевали золотые пылинки. Они плыли в воздухе и оседали на коже Мэгги, которая не спеша переодевалась. Сняв уличную одежду, она облачилась в цветастый розовый халат и, взяв меня за руку, потянула к дивану, который я назвал про себя «супружеским». Мое сердце громко стучало в груди; я был до крайности смущен и к тому же очень боялся, что в смотровую каждую минуту может кто-то войти… Иными словами, в данную минуту я был совершенно не расположен сделать то, что от меня требовалось, но мне помогла Мэгги. Пожалуй, в целом мире только она одна была на это способна. Всего за несколько мгновений она заставила меня забыть обо всем кроме нашей любви.
Минут через десять Мэгги просунула чашечку с образцом в лабораторию и отперла входную дверь. Должно быть, щелчок замка был сигналом для второй ассистентки, поскольку она появилась довольно быстро. Мэгги села на край смотрового стола и сдвинула коленки, слегка касаясь пальцами пола. Медсестра помогла ей лечь, а потом стала готовить все необходимое для врача, которая вошла несколько минут спустя. Вид у нее был серьезный и сосредоточенный. Протянув руку сначала мне, потом Мэгги, она представилась:
– Здравствуйте, я – доктор Мэдисон.
И, не тратя времени попусту, она натянула на руки тонкие резиновые перчатки и приступила к осмотру. Действовала Сара Мэдисон очень осторожно и неторопливо, но я не сомневался, что от нее ничто не укроется.
Покончив с первичным осмотром, доктор Мэдисон ввела внутрь Мэгги щупы и шланги с камерами, а сама стала смотреть на экран над столом. При этом она почти ничего не говорила, но в ее компетентности я по-прежнему не сомневался. Несомненно, она знала, что делает, и не испытывала никакой необходимости что-то кому-то доказывать, за что я был ей весьма признателен.
Двадцать минут спустя – чувствуя себя парой породистых коров на скотном дворе – мы перешли в украшенный дипломами и фотографиями кабинет Сары Мэдисон. В кабинете врач села за стол напротив нас и ненадолго задумалась, словно решая, с чего начать. Наконец она приступила к объяснениям. В течение четверти часа Сара демонстрировала нам схемы и диаграммы, в которых я ровным счетом ничего не понимал. Наконец я поднял руку, как в школе, и сказал: