– Пикок. Сюзанна Пикок.
– Там, где я выросла, у нас тоже были павлины. Дом находился за городом, на Ипсуич-роуд. Отвратительные птицы. Издают совершенно омерзительные звуки. И вечно гадили нам на подоконники. – Миссис Крик повернулась и потрогала свою шапку, словно желая убедиться, что та все еще на месте. – Ну ладно, Сюзанна Пикок, что-то я с вами заболталась. Боюсь, мне пора бежать. Надо еще забрать пастуший пирог в магазине при Женском институте. Я собираюсь сшить им передники и мешочки для мелочей. Это, конечно, не то, к чему я привыкла. Ну да ладно, не сидеть же сложа руки. Я непременно вернусь, когда вы откроетесь, и с удовольствием выпью чашечку вашего кофе.
– Очень хорошо, – сухо ответила Сюзанна.
Но прежде чем уйти, миссис Крик снова уставилась на картину, словно желая поподробнее запомнить каждую деталь, чтобы создать потом свою собственную версию.
Сюзанна вернулась домой чуть ли не в полдесятого вечера. Нил сидел, положив ноги на кофейный столик, на котором стояли пустая миска и тарелка с остатками еды.
– А я уже собирался разыскивать тебя с собаками, – отвернувшись от экрана телевизора, сказал он.
– Я пыталась получше расставить товар.
– Ведь я предупреждал. Надо было делать больше полок спереди.
– А что у нас на обед?
Нил явно удивился:
– Ничего. Я думал, ты вернешься вовремя и что-нибудь быстренько сварганишь.
Она устало сняла пальто, неожиданно почувствовав прилив злости.
– Нил, у меня через три дня открытие магазина. Я сбилась с ног. И мне казалось, что ты хотя бы раз в жизни вполне мог что-нибудь для меня приготовить.
– А почему ты не позвонила?
– А почему ты не позвонил? – Сюзанна швырнула пальто на спинку стула и прошла на кухню. Раковина была все еще забита оставшейся после завтрака посудой. – Ладно, Нил, раз уж ты сам успел поесть, то зачем обо мне беспокоиться, да?
Она услышала из раздаточного окошка его голос, звучавший на повышенных тонах:
– Блин, я поел только хлеба с сыром! И вовсе не готовил себе разносолов.
Сюзанна принялась сердито хлопать дверцами шкафчиков в поисках чего-то такого, что можно было бы приготовить на скорую руку. Она не закупалась в супермаркете уже несколько недель, и сейчас на полках не было ничего, кроме просыпанной чечевицы и открытой упаковки бульонных кубиков.
– Мог хотя бы помыть посуду.
– Повторяю еще раз для непонятливых! Я вышел из дому без четверти шесть утра. И что, прикажешь мне ждать, пока ты соизволишь позавтракать?
– Ладно, Нил, проехали. Ты сам по себе, а я сама по себе. Так мы хотя бы внесем ясность в наши отношения.
Ответом ей было короткое молчание, а затем Нил возник в дверях их крошечной кухни. Двоим там было точно не разойтись, и он явно собрался вытолкать ее в гостиную.
– Сью, только не надо устраивать сцен! Послушай, давай ты сейчас спокойно сядешь, а я что-нибудь тебе состряпаю.
– Господи, ты даже хлеба мне не оставил! – увидев пустой пластиковый пакет, возмутилась Сюзанна.
– Там оставалось только два кусочка.
– Ой, ради бога, уйди! Лучше пойди полежи на диване.
Он в отчаянии вскинул руки. И она, пожалуй, только сейчас заметила, какой у него усталый вид, какое серое лицо.
– Нет, это ты уйди! – огрызнулся он. – И не надо изображать из себя чертову мученицу. Если твой чертов магазин делает тебя такой сварливой, то я, если честно, уже начинаю жалеть, что согласился на эту авантюру.
Нил снова плюхнулся на диван и, взяв пульт, принялся переключать каналы.
Еще немного потоптавшись на кухне, Сюзанна прошла в гостиную и с миской овсяных хлопьев в руках уселась на стул напротив Нила. Она решительно отказывалась на него смотреть, пытаясь таким образом дать ему понять, что сыта по горло.
Нил неожиданно выключил телевизор.
– Прости, – нарушил он повисшую в комнате тишину. – Я не подумал, что не мешало бы купить хлеба. Ведь когда я сошел с поезда, моим единственным желанием было поскорее попасть домой.
Сюзанна вдруг почувствовала, что у нее на руках больше не осталось козырей.
– Нет, это ты меня прости. Я вконец измоталась. Поверь, все наладится, когда магазин откроется.
– Я рад, что у тебя теперь есть магазин. Наверное, мне не стоило это говорить… но так приятно видеть тебя такой…
– Деловой?
– Воодушевленной. Мне нравится твоя увлеченность. Теперь тебя, похоже, гораздо меньше волнуют… мелочи жизни.
Овсяные хлопья не лезли в горло. Она чувствовала себя безумно усталой. И в конце концов поставила миску на стол: