«Выследила все-таки», — раздосадованно подумал он.
Оторвав руку от лица Энди, Филомель все же ударила своим кулачком по его носу. Но именно в этот момент ее сгреб в охапку Вульф и стащил с крыльца, где она чинила расправу над Хантером. Удар пришелся скользом, не причинив сильного урона лицу Энди. Тот сразу юркнул за дверь и закрыл ее на щеколду. Пока Филомель не успокоится, на улицу без охраны он не выйдет, и Вульф тут придется весьма кстати.
Вопли Филомель, что все Беннетты недостойны жить с ней по соседству, становились все тише, а потом прекратились совсем. Похоже, что она ушла.
— За что она тебя? — негромко спросил из-за двери Вульф.
— Проследила, что я в имение несколько раз ходил, — отозвался Энди, открывая дверь и впуская Гарса внутрь.
Тот быстро вошел, сам запер дверь на засов и сгреб Хантера в охапку, как совсем недавно Филомель. Энди попытался возмутиться, но не успел — Вульф впился в его губы поцелуем…
— Ты с ума сошел.
Энди попытался оттолкнуть его, упершись руками в грудь мужчины.
— Еще нет, — улыбнулся Вульф, хищно облизываясь. — А ты все такой же сладкий.
— Что? — нахмурился Энди.
— Нет-нет, ничего, — ответил тот, отпуская Хантера…
Слабость во всем теле была неимоверная. Бок болел, невыносимо горел огнем. Энди попытался встать на ноги, но не смог — голова закружилась, и он свалился кулем на кровать. Ни о какой поездке к барону говорить не приходилось, он еще для этого слишком слаб, не доедет. А улик, что воспитанницу и посланника бургомистра убили разбойники, с каждым днем становилось все меньше и меньше. Энди тихо завыл от безысходности.
Кровать радом с ним заскрипела под тяжестью чьего-то тела.
— Доверься мне, — попросил все тот же уже знакомый голос с хрипотцой.
— Доверься мне, — снова попросил голос.
Сильные руки обняли Энди, а мягкие теплые губы сначала нежно прикоснулись к его лбу, словно матушка проверяла, нет ли у него жара, потом к щекам, подбородку, а потом накрыли рот поцелуем.
Энди хотел оттолкнуть наглеца, но, почувствовав невероятную сладость и слабость одновременно, не стал этого делать, да и боль в боку стала гораздо тише…
— Не станет он от этого оборотнем…
Из своей комнаты Энди мог видеть только широкую спину говорившего.
— А силы и здоровья моя любовь ему придаст.
— Да какая еще любовь?
Знахарка загремела посудой.
Хантер улыбнулся, вспомнив, что вытворяли они ночью с Вульфом, и краска стыда залила его щеки. До него он даже с девушками не был. Но тот был невероятно ласков и нежен. Казалось, что с каждой каплей своего семени, он передавал раненому жизненную энергию…
Но и после него других мужчин у Энди не было, а вот опыт пригодился в общении с женщинами — те бывали от него без ума…
— А что ты хочешь отыскать на тропе и в имении? — спросил Вульф, продолжая обнимать Хантера.
— Не знаю, — равнодушно пожал тот плечами.
Он лгал — не хотелось говорить о своих догадках раньше времени. Когда сменит юбку на брюки, тогда можно будет все рассказать. А пока следует таиться от той же Филомель и ее «праведного» гнева. Кто он, она, такая, чтобы шастать в имение, девушка права. Надо заканчивать с расследованием.
Энди улыбнулся и провел пальцами по губам Вульфа. Тот схватил его руку и прижал к своей щеке. Неожиданный поцелуй многое Хантеру напомнил.
«Нет, — Энди покачал головой, — племянник Казандры Гарс с манерами аристократа никак не может быть тем оборотнем, что пришел ему на помощь в лесу, спас жизнь, а потом лечил таким странным образом. Но, как и обещал голос с приятной хрипотцой, Энди оборотнем не стал. По крайней мере, на луну он не выл и шерстью раз в месяц не покрывался.
— Помощь требуется? — спросил Вульф.
Энди кивнул.
— Попробуй убедить Филомель, что от графа мне ничего не нужно, — попросил он его. — Не нужно, чтобы она следила за мной…
Энди все перечитывал и перечитывал графские летописи, пытаясь отыскать разгадку произошедшего в лесу с девушками именно в них. Нутром чувствовал — на такие дела у него был нюх. А он, как собака шел по следу.
Хантер засиделся в графской библиотеке, не обратив внимания, что за окном давно стемнело. Впрочем, он вряд ли бы это заметил — в библиотеке и в солнечный день всегда горели масляные лампы, так как на окнах были не только плотные портьеры, но и глухие ставни, чтобы книги не портились, не желтели, а чернила не выцветали от яркого света. Перед ним лежал старинный фолиант в кожаном переплете с серебряными чеканными уголками. Энди уже долгое время не переворачивал страницу, рассеянно глядя на буквы, выведенные каллиграфическим почерком. Писала явно женская рука, не мужская. Наконец, он перевернул лист и нахмурился — почерк тот же. Энди перелистнул еще несколько страниц вперед, а потом вернулся назад. Ошибки быть не могло — вся книга написана одним человеком, причем женщиной. Она пыталась изменять наклон букв, изменять почерк, только ей это плохо удавалось.
— Подделка, — прошептал Энди.
Он осторожно, еле заметно, растрепал уголок самого первого листа фолианта — под желтым верхом искусственно состаренной бумаги находилось белое нутро. Лет через сто бумага и внутри пожелтеет, но не сейчас…
— Новодел, — фыркнул Энди, захлопывая книгу.
Ему подсунули не настоящие летописи, а фальшивку с описанием тех легенд, которые пересказывали в деревне и упоминала Калей. А где искать правду? Только не здесь — это стало понятно. И что же? Довольный Энди встал со стула: отсутствие результата — тоже результат.
Он вышел во двор и ужаснулся, как темно на дворе. В первую секунду решил, что пойдет по проторенной дороге домой, но потом решил, что по тропе быстрее и надежнее — там он уже знал каждый кустик, каждую травинку, мог и с закрытыми глазами добежать до дома Беннеттов. И ко всему прочему у него там припрятано платье Дезире — не мог он возвращаться по дороге домой…
Появившаяся луна осветила серебром тропу — Энди зашагал веселее. Еще несколько шагов, и можно будет переодеться. А там он пробежится по лугу и здравствуй, дом.
Чья-то темная тень мелькнула возле схрона Хантера, раздалось негромкое рычание. Энди крепче сжал серебряные кинжалы.
— Мы не убивали девушек, — прорычал голос из кустов, и на дорожку вышел молодой оборотень, сверкая в темноте желтыми глазами.
И в это же самое мгновение, возникнув словно из ниоткуда или спрыгнув с луны на небе на все четыре лапы, рядом с Энди возник огромный волк с оскаленной пастью.
— Зверь на зверя не нападает, — произнес Хантер и положил одну руку на его вздыбленный загривок. Второй же рукой он продолжал сжимать кинжалы на всякий случай.
— Я знаю, что вы не трогали дочек господина Беннетта, — крикнул он. — Дайте мне пройти. Обещаю, что бургомистру будет доложено, кто настоящий убийца.
Оборотень кивнул и тут же исчез за деревом. Трогать посланника бургомистра было бы верхом безумия — вместо него пришлют нового, и нет никаких гарантий, что тот окажется более дотошным, чем нынешний…
— Есть хочу, мочи нет.
Хукс Беннетт босыми ногами прошлепал на кухню, где Энди чаевничал в гордом одиночестве.
— Услышал, что ты вернулся, вот и вышел к тебе, — сказал он. — А еду, которую приготовила без тебя соседка, есть не стал, прикинулся спящим.
— Молодец, — устало улыбнувшись, похвалил его Хантер. — Потерпи еще немножко. А пока попей со мной чаю с булочками.
Энди предположил, что сиделки строили козни против Хукса Беннетта, поэтому их пугала своими шагами и завываниями мудрая Калей. Насчет же Филомель у него были некоторые сомнения, но как-то, оставив ее якобы одну, он увидел, как та больному подсыпала что-то в приготовленную еду. Тогда-то он и запретил категорически Хуксу принимать пищу из ее рук — лучше умереть с голоду, чем быть отравленым в собственном доме.