А потом резко пошло вперёд - как с горки покатилось. Кашлянув, незнакомец вдруг обернулся и как-то совсем неожиданно завопил. Очень пронзительно, фальцетом, так, что план разрушился, как карточный домик. Глупо открыв рот, Лесли не додумался направить нож на врага - просто заморгал растерянно, сбитый с толку оглушающим воплем. Очнулся только тогда, когда на него наставили револьвер и приказали выйти из-за ширмы.
- Руки вверх! - каменное лицо и ни намёка на эмоции. Фразы, и те каменные, булыжником бьющие по затылку. Он и представить себе не мог, что у его смерти будет такое обличие. - Вышел из-за ширмы. Быстро.
Он повиновался - бросил нож под ноги и поднял руки вверх. Незнакомец довольно кивнул и почему-то не выстрелил, хотя палец его дёрнулся, нажимая на спусковой крючок. Патроны закончились, - промелькнула догадка. Промелькнула и сразу утонула в тревожных мыслях. Растерянный и напуганный собственными планами, он ничего не сделал, хотя осознавал: шанса потом может не быть. Вдруг у незнакомца патроны в тайнике? Вдруг он тоже каннибал и будет разделывать его живьем? Или вдруг из-за угла, как deus ex machina[5], снова выпрыгнет Уильямс и своей тростью убьёт и этого обитателя Дома? С него станется: его решения подвержены какому-то компьютерному алгоритму. Словно безжалостный калькулятор в его мозгах высчитывает ценность жизни.
- Что ты здесь вынюхивал? - в холодном тоне незнакомца он с ужасом узнал голос преступника и поёжился, представляя, как толстые, с отвратительными волосами пальцы душат жертву. - И где второй? Тот, что с тобой ходил? Где он? - дуло револьвера уткнулось почти в лоб, но ответ застрял где-то в горле. Изнывая от желания почесаться, Лесли и двинуться не смог - сочленения, кажется, залило клеем. Веки тоже закаменели: ни моргнуть, ни глаза закрыть, чтобы не видеть заляпанные жиром тарелки и синеватый от щетины подбородок.
И всё же он справился с собой и попытался незаметно завести руки за спину, чтобы вытащить из заднего кармана швейцарский нож. Ничего не вышло: незнакомец увидел движение и больно саданул рукоятью по скуле. От этого почему-то почувствовалось облегчение - по крайней мере, он старался. Всё закончилось плохо, но ведь старался. Винить себя будет не в чём. Хотя скоро, по-видимому, вообще не в чём винить себя не получится - едва незнакомец найдет значок, и без того малоприятная ситуация примет совсем паршивый оборот. В Новом Гидезисе не найти человека, уважающего полицию нового порядка. В Доме и подавно - убьют, не раздумывая.
- Я повторяю: что ты здесь вынюхивал? - его едва не вырвало, когда палец с грязным ногтем уткнулся в щёку. - Я видел тебя. Так что лучше бы тебе начать рассказывать, пока я не разозлился, - палец переместился к глазу и нажал так сильно, что мир доверху усыпало звёздами. - Ты же не хочешь покалечиться, чёртов шпик?
Губы сами сжались. Нет, нельзя ничего говорить. Слова опасны - особенно когда они, как заточенные ножи, летят в чьё-то лицо. Хуже, когда их собираются клещами выдирать из глотки, но если ты приучен молчать, притворяться не составит труда. Нужно просто представить себя пойманным на месте преступления ребёнком.
- Послушай, - не опуская револьвер, незнакомец сел в кресло, - я тебе не враг и младенцев на завтрак, веришь или нет, не ем. Но пойми меня правильно, в этой дыре человек человеку волк. Убей или будь убитым, слышал? Ну так вот. Облегчи задачу и не вынуждай убивать тебя. У меня и так руки по локоть в крови, и не скажу, что мне это нравится. Скажи мне, зачем ты здесь, и, может быть, я отпущу тебя с миром. В конце концов...
Звуки шагов прервали его на полуслове. Сунув револьвер за пояс, незнакомец с ножом приблизился к входу, и в голове мелькнула мысль - будто лампочка вспыхнула и погасла. Бежать. Срочно бежать в ванную и закрыться там. Потом наверх и вперёд, через узкий вентиляционный ход. Пусть тот зарос пылью, пусть там свили гнездо крысы... Неважно. Главное, убраться подальше и поскорее отыскать Уильямса, спокойного и надёжного, как швейцарский нож. Тот маневрирует между опасностями, как лёгонькая лодка; он найдёт выход из ситуации.