- Нет, но если мы разделимся...
- Если мы разделимся, друг друга уже не найдём, - закатив глаза, Уильямс достал портсигар. - И как бы мне ни хотелось избавиться от вас, я не готов путешествовать один. Тем более, здесь, - щелчок зажигалки в тишине прозвучал раздражающе громко. - Пока мы вдвоём, можем прикрывать друг другу спины. И хоть из вас компаньон никудышный, я видел, на что вы способны, и доверяю вам жизнь. Неужели до вас это не доходит?
Лесли ему не поверил. Не смог - в искренность шефа вообще верилось с трудом. Тому явно что-то было нужно, и он боялся представить, что именно. Уже понял: на пути к цели Уильямс не остановится ни перед чем, пойдёт по головам. Ему не нужен защитник, и ему не нужен друг. Ему нужен кто-то, кем можно пожертвовать в случае опасности. Кинуть под ноги врагам, отправить в самую мясорубку... Вариантов много, и все хуже другого.
- Холодно, - короткая реплика немного разрядила обстановку: поёжившись, он ушёл вперёд, подальше от ощупывающего, казалось, внутренности взгляда Уильямса. - А ведь июль на дворе. Страшно представить, какая будет зима. Вряд ли хуже, чем последняя, но... - споткнувшись, он едва не растянулся на полу. - Что за?..
Холл. Тот самый холл, где он бродил, ища затаившегося преступника. И этот холл выглядел точно так же, как и несколько часов назад, - лишь вдалеке виднелся завал. С этой стороны ещё более внушительный, чем с противоположной. Груда камней, осколки... От осознания того, насколько близка была смерть, стало страшно - взмокла спина, и кровь зашумела в ушах громко, как водопад; он едва устоял на ногах. Уильямс же, уверенно свернувший в коридорный переулок, на знакомые пейзажи внимания не обратил и, улыбнувшись довольно, будто нализавшийся сметаны кот, кивнул на ведущую вниз лестницу. Тут же за углом что-то громыхнуло, послышался торопливый топот, и, увидев ярко перед глазами трупы Фартуков, Лесли первым нырнул в пахнущий сыростью полумрак. И сразу замер, ощущая, как в ботинки с хлюпаньем льётся холодная и вонючая жижа. Подвал оказался затопленным - привыкший к полутьме взгляд выхватил размокшие, как мякиш, доски, а ноги, по щиколотку провалившиеся в мутную воду, нащупали мягкую и вязкую поверхность. Ковёр? Водоросли? Или что хуже?
- Чёрт! - Уильямс провалился тоже и, выругавшись, вскочил на ступеньки. - Не останавливайтесь, Лоусон. Я вас догоню, - в его руках блеснул консервный нож, и сердце тревожно зашлось: кого на этот раз убьёт? Ребёнка, мужчину в халате? Или кого-то, кто ещё не показывался на сцене? - Давайте-давайте, идите! Если и есть безопасный выход, он здесь! В противном случае... - на бледном и вечно мрачном лице мелькнула лукавая улыбка, - в противном случае умрёте сытым и довольным! Тут точно есть поживиться, уверяю вас.
Люк захлопнулся с ужасным грохотом, и скрип щеколды заставил содрогнуться и броситься к выходу. Слишком поздно. Уильямс закрыл люк и в ответ на отчаянные крики и удары о доски, сквозь которые ещё пробивались слабые лучики света, крикнул что-то неразборчивое. Шум борьбы и падающей мебели перекрыл всё остальное - стало невыносимо громко. От звука льющейся откуда-то воды, от чьих-то злобных воплей... Будто в недрах подвала поселилась банши. Он побоялся идти на голос и, хлюпая пропитавшимися влагой ботинками, быстро двинулся в другой проход - туда, где виднелись бочки и полки с кругами сыров. К сожалению, все они оказались заплесневевшими, и, притронувшись к одному, он сразу отбросил его - в середине сыра копошились какие-то насекомые и червяки. Собственная брезгливость насмешила: вокруг отвратительная жижа, а он боится червяков. Здесь и так повсюду антисанитария, да и слой мёртвых жуков ковром укрывает поверхность воды.
- Овсянковое дерьмо! - одна из полок упала вниз, подняв тучу брызг. - Пожалуйста, пусть это будет кошмар... Пожалуйста! Я хочу проснуться! - вздувшиеся царапины на руки показались заползшими под кожу пиявками, но он снова впился в предплечья ногтями, чтобы убедиться: происходящее - всё ещё не сон.
Рано или поздно уверил бы себя в нереальности событий, но прийти в себя ему не дали - вспыхнув, погасла зажигалка, которой он освещал путь. Заправка кончилась, и от иступлённого щёлканья колесиком, её не прибавилось. Окончательно раздавленный и потерянный, он мог только бессильно бить кулаком по размокшим доскам, чувствуя, как они вдавливаются внутрь. Ненависть ослепляла: он ненавидел себя за то, что не предугадал предательства. Хотя видел, прекрасно видел, что его компания Уильямсу в тягость, что бы тот ни говорил. Но противный голосок рационализма заткнулся не вовремя - отвлёк чердак трупов и призрачный мужчина в халате. Теперь, сходя с ума от тревоги, оставалось упрямо идти вперёд или терпеливо ожидать смерти, сидя в воде.