- Как знаешь, - военный пожал плечами. - Тогда прости, ничем помочь не могу.
- А от вас нельзя позвонить? - надежда зажглась на секунду, но сразу погасла, когда юноша покачал головой. - Значит, пойду пешком... Спасибо, что не задерживал. Хотя погоди, - воспоминание об Уильямсе больно кольнуло. - Тут не проходил мужчина? Высокий, лет пятидесяти? В полосатых брюках и с тростью.
- Злой, как чёрт? - военный кивнул. - Да, проходил. Орал так, что в ушах до сих пор звенит. Сказал, что очень торопится, и если я не поспешу, он мне сканер в задницу засунет. А вообще хорошо, что ты спросил. Он же для тебя записку оставил. Вот, держи... - через узкую щель в стекле просунулась белая бумажка. - Я сам бы и не вспомнил. Вечно кто-то передаёт записочки. Беженцы, матери солдат, жены... Сам понимаешь.
- Понимаю, - хотя внутри что-то болезненно сжалось при виде записки, он нашёл в себе силы развернуть её. И тупо уставился на круглые, пляшущие буквы: «Срочно позвоните мне, когда вернётесь».
Военный, заметив пробежавшую по его телу дрожь, подался вперёд.
- Ты побледнел, дружище. Что там?
Вместо ответа Лесли нетвёрдым шагом двинулся вперёд. Мысли метались в голове пугливыми птицами, он едва соображал. Хотелось спать, хотелось есть, но больше всего хотелось очутиться как можно дальше от особняка. Тёмные провалы окон, за которыми остались нестойкие стены и жуткие чучела, сводили с ума - ему всё время казалось, что за ним следят. Боль в изломанном теле немного отвлекала, но из-за неё идти вперёд становилось всё сложнее. Болело всё: простуженное горло, суставы и даже ресницы. Он ощущал себя больным и, подходя к дышащему дымом городу, уже не верил, что сможет целым и невредимым добраться домой.
Когда дошёл до городской черты, уже падал от усталости. Опустился на скамейку, выдохнул и бросил взгляд на пустынное шоссе. Ни машины. Впрочем, нужно ли удивляться - комендантский час, как-никак. Если кто и ездит по улицам, то это безумцы и полиция. К первым в автомобиль садиться опасно, вторые... Вторые по старой дружбе могут подвезти, но непременно начнут задавать вопросы и рано или поздно спросят про Дом.
А что сказать о Доме, кроме того, что внутри творится сущий ад?
От воспоминаний стало дурно, и, чтобы отвлечься, он поднялся и снова пошёл вперёд, вдоль погасших навсегда витрин. В какой стороне квартира не вспомнил - побрёл машинально, лишь бы не стоять на месте.
Наверное, поэтому не сразу увидел несущийся по пустому шоссе автомобиль.
- Осторожней! - из-под колёс брызнула грязь и талый снег, и он вдруг с ужасом узнал блестящую, как бронзовка, машину брата. - Боже правый... Уэс? Что ты тут делаешь? И как ты меня нашёл? Я ведь не звонил.
- Залазь, - перебил его брат, опустив стекло, - и не вздумай испачкать салон.
Боясь поверить своему счастью, Лесли открыл дверь и, постучав ботинками о землю, скользнул внутрь прогретого салона. В нос сразу ударил приторный запах покачивающегося под потолком ароматизатора, лицо обдало жаром, а где-то сзади, из динамиков, полились успокаивающие мотивы кантри. Поджав тонкие губы, Уэс ударил по газам и свернул в переулок - скрываясь за переполненными мусорными баками от патруля. Машина резко вильнула в сторону, и в глаза вдруг бросилась недельная щетина брата и одутловатость его лица, обострённый нюх уловил запах перегара. Уэсли был пьян и машину вёл так, будто торопился на приём к апостолу Петру. Шины жалобно визжали на поворотах, двигатель работал на пределе - сто футов в час.
Сумасшедшая скорость не тревожила. Тревожило зловещее молчание брата, выжимающего из любимой машины всё. Уэсли никогда так не гнал, но сейчас почему-то втаптывал педаль газа в пол. Мимо проносились посеревшие от пепла и дыма дома, вдалеке погасшей свечой торчал телевизионная башня; брат же не обращал на пейзажи внимания. Он не слышал играющей музыки и выглядел, как смертник, поднимающийся на эшафот.
- Уэс? - собственный голос прозвучал хрипло, как карканье. - Что-то случилось?
Ему не ответили, и тревога пустила корни внутри. Почему Уэсли встретил его, если никогда так раньше не делал? Почему молчит, кривя губы? И почему, чёрт возьми, едет в перекрытый центр вымирающего города?
- Может, хватит? - когда мимо пронеслись тусклые огни некогда нарядной площади, сил сдерживаться уже не осталось. - Я очень устал, Уэс. Не играй со мной, просто скажи по-человечески, что тебе надо.
Раньше он не осмелился сказать бы такое, но сейчас, доведённый до отчаяния, выпалил вопрос почти неосознанно. Мысли о горячем кофе и тёплом пледе пересилили привычную осторожность - он и на секунду не задумался о возможных последствиях, лишь представил себе худший исход. Неловкую и слабую потасовку.