- Что надо? - Уэс остановился так резко, что чуть не врезался в светофор. - Ты и правда ничего не знаешь или прикидываешься дурачком? Меня уволили! Из-за тебя! - цепкие пальцы вцепились в воротник, слегка приподнимая над сидением. Дыхнуло перегаром, и в родных тёмно-карих глазах зажглись сумасшедшие огоньки. - Я тебе доверился! А ты... ты... - слов не хватило, и Уэсли, злобно зарычав, отпустил ворот. - Если думаешь, что я это так оставлю, ошибаешься! Вылетает один, вылетает другой! Я прямо сейчас пойду к Истукану и расскажу, кто за тебя проходит медкомиссии и проверки. Соланж тебя покрывает, но он... О-о-о, братик! - от ехидной улыбки похолодело в груди. - Он тебя на месте разорвёт. Вышвырнет отсюда к чертям собачьим!
- Это какая-то ошибка, Уэс, - улыбка получилась вымученной. Пришлось стискивать зубы и до боли сжимать руку в кулак, чтобы унять разгорающуюся внутри панику. - Тебя не могли уволить. За что? Зачем?
Вместо ответа брат ткнул ему в нос написанную аккуратным почерком записку. Взгляд скользнул по бюрократически-ровным строчкам и остановился на размашистой подписи «Н. Уильямс». Буквы заплясали-запрыгали, и с пятой попытки удалось прочитать короткое и безжалостное: «Уволить Уэсли Н. Лоусона в связи с непригодностью его к полицейской работе». Больше ни слова, только казённая печатка в помятом уголке.
- Это какая-то ошибка, - безнадёжно повторил он, глядя на листочек. - Может, он имел в виду меня?
Уэсли с раздражением ткнул в букву «Н».
- У него на руках все досье. Вряд ли он ошибся бы.
- С чего ты взял, что у него есть досье? Его сместили, помнишь? - усталость вдруг накатила волной: зажмурившись, он ощутил себя старым и больным. После купания в ледяной воде суставы, кажется, заиндевали изнутри и при каждом движении ныли, моля об отдыхе; воздух кипятком обжигал горло. Вздохнуть. Выдохнуть. И не унижаться, моля о снисхождении. Хотя бы раз. Хотя бы чёртов раз. - Я разберусь. Не спеши паниковать.
Уэсли явно собирался сказать что-то малоприятное, но передумал и, приоткрыв двери, вышел. Подняться не помог: бросил звякнувшую бутылку в урну и быстрым шагом пошёл в сторону автомата, где уже толпилось несколько замёрзших бродяг - из тех, перед которыми испытываешь стыд за собственное благополучие. В его загрубевших пальцах мелькнуло пенни, но, подойдя к автомату, он сунул монетку обратно в карман. Передумал? Решил подразнить? Разбираться в поступках брата не хотелось - кое-как выбравшись из автомобиля, Лесли поспешил бросить разочарованным нищим парочку монет. Их порицание беспокоило больше, чем кончающийся кофе: подумаешь, неделю придётся пить безвкусную жижу, зато вслед не будут улюлюкать и кидать проклятья.
- Подожди! - не обращая внимания на его окрик, Уэсли вытащил из автомата батончик и быстрым шагом пошёл назад, к машине. - Послушай, я не виноват в том, что случилось! Позволь мне всё исправить! Я завтра... прямо сейчас пойду к Уильямсу и объяснюсь. Он наверняка имел в виду меня, - не оборачиваясь, брат прыгнул в машину и завёл мотор. Двери остались заблокированными. - Прошу... Подбрось меня хотя бы домой!
Машина газанула.
- ...сейчас ведь комендантский час, - от злости и огорчения он едва не выругался злобно. Разумеется. Разумеется, Уэсли плевать на его проблемы: пока не протрезвеет, сочувствия можно и не ждать. Это потом брат станет ползать на коленях, умоляя о прощении. Это потом станет караулить у дверей квартиры с неуместными и глупыми подарками. Сейчас же... Сейчас не будет ничего, кроме претензий и обид. - Пьяный кретин.
На кончик носа упала снежинка, и он обнял себя за плечи, озираясь. Квартира Уильямса, судя по визитке, находилась неподалёку, в элитном районе - дорога туда не заняла бы и десяти минут. Но время перевалило за полночь, и вдоль заборов, ограждающих городские дистрикты, уже выстроились усталые военные в выцветшей форме. Комендантский час вступал в силу и в городе, и немногочисленные люди на улицах торопились домой - он едва ли не единственный стоял на тротуаре, не зная куда идти. Стоило бы спуститься в метро и переждать ночь там, в компании бродяг, но мысль о том, что придётся сидеть без еды ещё сутки, придала сил, и он зашагал к кованым воротам. Скучающий военный поднял на него взгляд и кивком показал на часы - половина первого.
- Меня ждут, - собственная смелость и удивила, и испугала; он не ждал от себя решительных действий.
Военный скептически посмотрел на потрёпанную куртку и грязный ворот рубашки.
- Судя по твоей наглости, дружище, на том свете ждут. Вали отсюда по-хорошему, а то арестую.
- Это важно, - в ладонь уверено лёг тёплый, нагревшийся в кармане полицейский значок. - Сообщите мистеру Уильямсу, что у меня есть информация, не терпящая отлагательств, - он лгал так самозабвенно, что и сам верил в свою ложь. Звучал убедительно, но внутренне всё равно сжимался, понимая, как дорого обойдётся провал. В лучшем случае отправят на тяжёлые работы в рудники, а в худшем? Смерть? Нет, смерть теперь - непозволительная роскошь. Вряд ли ему так повезет. Не после лжи подобного масштаба и не после кражи значка.