- Уж не сочтите за грубость, друг мой, но я сомневаюсь, что с такой комплекцией вы сможете меня защитить. Да это и не требуется, откровенно говоря. Всё, что мне от вас нужно, - найти безопасный выход. А уж постоять за себя я сумею, не переживайте, - набалдашник трости сверкнул в свете фонаря, и Лесли вдруг с ужасом заметил кровь на его поверхности. Совсем свежую, блестящую. Яснее слов свидетельствующую о том, что кем бы мистер Уильямс ни являлся, постоять за себя он и впрямь может. Пожалуй, чересчур хорошо. - С вашего позволения я пойду вперёд, а вы прикройте, пожалуйста, тыл. Если уж мы очутились в щекотливой ситуации, разумней будет действовать сообща, а не порознь. И ради всего святого, прекратите делать вид, что вы доверяете мне. Очевидно, что я для вас подозреваемый номер один, так что... дайте волю своим чувствам и не притворяйтесь. Я предпочту выстрел в лоб, чем удар в спину. Хотя это слегка похоже на казнь, не правда ли?
Лесли не нашелся, что ответить - на секунду и впрямь возникло желание нажать на спусковой крючок, но усилием воли порыв удалось подавить, и он, стиснув зубы, отошёл влево, чтобы пропустить Уильямса вперёд. Отмечая про себя каждую деталь его внешности: скромный костюм при откровенно дорогой трости, до блеска начищенные, но при этом явно ношенные туфли, щедро намазанные бриолином волосы с седыми прядями... Вид неказистого служащего в одном из исчезнувших после Извержения банков, а не начальника полицейского участка - пусть и бывшего. Никакого лоска, никаких излишеств и ценных вещей - одни манеры и только
Шорох синхронно поворачивающихся ловцов отвлёк от мыслей. Под ногами вдруг завибрировал пол, на голову посыпалась штукатурка, несколько ловцов сорвались с потолка. Так быстро и незаметно, что он толком и удивиться не успел: земля вдруг уехала куда-то вниз, стены зашатались, а окна, и без того треснутые, укрылись сеточками морщин. Оглушённый и растерянный, он и не сразу понял, что происходит: до боли сжал ушибленное осколком плечо, перекинул револьвер в другую руку и, не думая ни о чём, кроме проваливающегося вниз пола, потащил Уильямса к приоткрытой двери - подальше от взрывающихся фейерверком стекол. К мигающему вдалеке свету, кажущемуся спасительным маяком. В коридор, на лестницу, в чулан... Куда угодно, но подальше.
Всё прекратилось быстро, будто кто-то выключатель повернул. Дом перестал трещать по швам - лишь балками похрустел, как суставами, и всё затихло. Люстры замерли, прекратив качаться, надрывный кашель граммофона замолк. Остался только скрип радио. Такой тихий и незаметный, что его можно было бы принять за отголоски собственных мыслей. На мгновение он и принял, подивившись тому, что среди руин и разрухи его беспокоит не своё здоровье и не здоровье шефа, а нападения на грибные фермы и падение курса доллара.
- Вы ранены? - обрушение целой комнаты, кажется, не произвело на Уильямса никакого впечатления: отряхнув с пиджака хлопья штукатурки, он достал из кармана сигарету и жадно затянулся. Затем, помедлив, двумя пальцами подал платок. С такой брезгливостью, что захотелось скомкать ткань и запихнуть ему в рот.
- Пустяк, а не рана, - несмотря на то, что боль вгрызлась в кости, Лесли даже попробовал улыбнуться. Безуспешно. Улыбка сползла, как намокшая наклейка, едва Уильямс протянул руку, требуя отдать револьвер. - Спасибо, что поинтересовались самочувствием, но я не отдам оружие. Я, чёрт возьми, офицер полиции. Я знаю, что делать, и я в полнейшем порядке, - ложь прозвучала так неубедительно, что он сам в неё не поверил.
Уильямс тоже не поверил: выпустил дым из ноздрей, как китайский дракон и, не говоря ни слова, пошёл в сторону лестницы. Дорожка, когда-то ярко-красная, а теперь грязно-розовая, захлюпала под его подошвами; люстры опять закачались, но шеф не замедлился. Спокойно прошёл вперёд и остановился возле баррикады, преграждающей путь. Баррикады, которой ещё час назад не существовало, - Лесли мог в этом поклясться.
От неприятных догадок о том, кто обрушил часть особняка, по спине замаршировали мурашки, но он не озвучил своих подозрений, лишь мысленно констатировал: наставь на него кто-нибудь оружие, всё стало бы в разы проще. Но единственный подозреваемый, мистер Уильямс, не спешил развеивать подозрения, раскуривая сигарету, и картина яснее не становились. Густой мясной пар, валящий откуда-то снизу, шефа не пугал, звуки шагов наверху - тоже. Как рыба в воде, он перемещался меж обломков и своей выдержанностью и восторгал, и раздражал одновременно. Хотелось разбить каменную маску на его лице, хотелось вынудить его паниковать и просить о помощи - вести себя так, как полагалось вести себя гражданским, попавшим в место, до сих пор считавшееся логовом каннибалов, преступников и сектантов. Но смелости недоставало. Недоставало и злости.