Внизу громко громыхали кастрюли. Слышался приятный запах свежеиспечённой сдобы, и насмешливо перекликались молодые голоса - прислуга. Их звучало несколько, все разные. Поначалу он вслушивался в них, потом перестал. От короткого неосвежающего сна болела голова, и происходящее напоминало полусон - когда ещё толком не проснулся, но реальность уже вклинивается в сновидение, хоть и кажется его частью. События в Доме тоже выглядели частью сна. Но чем больше он о них размышлял, тем с большим сожалением понимал: нет, не сон. Сны не бывают настолько реалистичными, да и проснулся он не в своей постели, а в чужом доме.
В коридорах царила тишина. Он решил спуститься вниз, к голосам, но, задумавшись, оступился на крутой лестнице и неловким движением сбил стоящую на подставке вазу. Успел подхватить её за дюйм от пола и тут же покраснел, видя собственное потерянное, искажённое тревогой и недосыпом лицо в пыльных зеркалах. Дальше спускался уже осторожно, крепко держась за перила и взвешивая каждый шаг. Ступенька раз, ступенька два...
- Здравствуйте, Лоусон, - шеф сидел там же, где и вчера. Пепельница рядом ощетинивалась окурками, пламя в камине медленно затухало, кашляя искрами. - Садитесь. Надеюсь, вам хорошо спалось? - вопрос он задал таким безапелляционным тоном, что стало ясно: ни один ответ, кроме «да», его не устроит. Компьютер просто проигнорирует его, приняв за «нуль», и отправит новый, более настойчивый запрос. Лучше соврать.
- Благодарю, прекрасно, - гадкая, как попавший на язык волос, ложь далась тяжело, но он побоялся говорить правду и опасливо сел на краешек заваленного бумагами кресла. - А вы, что, всю ночь здесь сидели?
- А вам-то что? Любопытствуете из вежливости? - в пепельницу опустился окурок. - Да, я всю ночь не спал. Нет, это не отобразится ни на моей выносливости, ни на умственных способностях. Мне уже, конечно, не двадцать и не тридцать, но готов спорить, я вам фору дам по вышеперечисленным параметрам. Но не будем о плохом, - шеф прищурился, буквально прощупывая рентгеновским взглядом внутренности. - Принесите, пожалуйста, кофе и приступим к планированию. Кухня за поворотом. На двери табличка. Впрочем, если вы не умеете читать, чему я не удивлюсь, ориентируйтесь по вазам. Возле кухни - зелёная, с идиотскими разводами.
Лесли покорно встал и, выйдя из комнаты, почти сразу наткнулся на вазу. На ней изображалось что-то непонятное. Коллекционер не дал бы и пенни за это буйство красок, но, несмотря на абстрактность, картина была... красивой. Ему вообще нравилось современное искусство, как бы глупо оно ни выглядело в глазах других; поиск смысла в, казалось, бессмысленных вещах походил на поиск паззла при сборке. Вызывал такой же азарт, хоть в глубине души, как кусок пищи в дырявом зубе, сидело ощущение, что искать смысл можно в чём угодно - даже в разводах навоза на крыле трактора. Мало ли, что увидят избалованные зрители в коричневых тонах?
Кухня дыхнула холодом, когда он открыл дверь. Больнично-белые поверхности сверкали чистотой, на одной из тумб одиноко ютилось блюдо, полное бутербродов. Рядом на подносе стояли чашки с пастушками. Лоб одной из них, словно морщина, перечёркивала трещина - эта чашка, по-видимому, предназначалась гостю.
Уильямс отреагировал на принесённый завтрак скупо: чуть приподнял уголок губы, благодарствуя, и опять погрузился в раздумья. Его резная трубка покоилась на каминной полке, он давно перешёл на сигареты, глотая горький дым вместо кофе. Вокруг веером лежали бумажки с какими-то адресами и именами, возле камина валялся распотрошённые справочники и пара атласов с картами города. Он не терял времени, и медлительность, кажется, считал личным оскорблением - будто жил на совершенно другой скорости, в быстрой перемотке.
- Итак, - глотнув кофе, вскочил на ноги и энергично размялся. - Что мы имеем? Мы имеем ребус, который кто-то швырнул мне в лицо, как швыряют перчатку на дуэлях. Признаем сразу, я - не Шерлок Холмс, а вы и близко не Ватсон, хоть и имеете медицинское образование. Следовательно, произошедшее - это не вызов на поединок умов. Это предупреждение. Почему же тогда обрушился потолок? Варианта два. Первый: потолок обрушился от старости, что весьма вероятно, так как перекрытия прогнили и рассыпаются; и вариант второй - действуют два разных человека. Мотивы есть у многих, однако раз Николас настойчиво убеждал таинственного человека не верить кому-то... Я склонен полагать, что он имел в виду меня, - очередная сигарета, очередной щелчок гравированной зажигалки. - Итак, несколько людей с диаметрально разными целями вызывают меня в Дом. У Николаса имеется существенный мотив, чтобы убрать конкурента - мало того, что мы не ладили с детства, так ещё и не можем поделить... м-м-м, сферы влияния, назовём это так. При успешном перевороте мой братец отхватит себе тёплое и уютное место до конца дней своих, тогда, как меня переплавит в горниле истории. Почему я склонен обвинять Николаса? Видите ли, дело в записке, - из рукава, как карта на представлении фокусника, вынырнула бумажка. - Вы не обратили на неё вчера внимания: возможно, потому что засыпали на ходу, а, возможно, потому что непроходимый тупица. Не суть важно. Но посмотрите сейчас внимательней.