Наверное, они испугались его. Наверное. Он не пожелал выяснять это - крутанул для вида барабан и, закрыв собой Уильямса, наставил револьвер на вышедшего первым человека с рыжими бакенбардами и алым шарфом. От густого мясного пара, вырвавшегося следом, затошнило, но пальцы не дрогнули и не разжались - наоборот, сильнее стиснули револьвер. Он и сам напрягся, превратившись в натянутую до предела струну. И как-то совсем позабыл об Уильямсе, чья трость вдруг с чавканьем вошла в шею одного из сдавшихся. Всё остальное произошло быстро: в памяти вдруг вспыхнуло воспоминание - горячий нож, входящий в плавящееся масло, и мир вокруг на пару минут заволокло пеленой. Словно издалека он увидел, как Уильямс с трудом уклоняется от выпада поднявшегося Фартука, и сам, без приказаний, выпустил оставшиеся четыре пули в безоружных людей. Потенциальных каннибалов. Потенциальных сектантов. Потенциальных мародёров и безжалостных убийц.
Кого угодно, но не гражданских. Совесть просто не выдержала бы этого груза - треснула бы, как доски в той комнате с постелью и чашками. Он не привык стрелять, он не привык убивать, и посмотреть на тела так и не отважился - глухо всхлипнул и привалился к стене, откинув револьвер. Хладнокровно вытирающий трость Уильямс бросил на него взгляд, но ничего не сказал: наклонился и принялся обыскивать карманы пропахших жиром и горелой плотью тел. На его посеревшем - то ли от ранения, то ли от сырого воздуха - лице даже расцвела улыбка, когда из кармана Фартука выпал расшитый кисет. Потухла, впрочем, быстро - вместо табака оттуда вывалилась потёртая семейная фотография, от вида которой на душе стало ещё тяжелее. Подняв её, Лесли просто не смог совладать с собой: с яростью скомкал тонкий листок и, отвернувшись, дал волю чувствам. И лишь потом, когда желудок пару раз вывернуло наизнанку, сумел вернуть остатки самообладания. Поднял револьвер, спрятал его в кобуру и, выдохнув, попробовал взять тесак. Напрасно - судорожно сжатая рука Фартука держала тот так крепко, что пришлось разгибать мёртвые пальцы силой, содрогаясь от отвращения и ненависти к себе.
- Вы поступили правильно, - голос Уильямса сквозняком ворвался в мысли, переворошив их все. - Эти люди напали на нас. И Бог весть, чем они занимались здесь раньше. Поглядите на фартуки. Как вы считаете, кого они разделывали там, в подвалах? Поросят, кур, коров? Во всем городе, во всех окрестностях не осталось ни собак, ни кошек. О чём вообще может идти речь? Не смейте... повторюсь, не смейте себя корить, Лоусон. Вы убили не людей. Вы убили каннибалов. Каннибалов, угрожающих нашим жизням. Не упрекайте себя за это.
Речь прозвучала хорошо. Внушительно. Но он не поверил в неё и отвечать не стал: присел на корточки и зашарил под тумбочками, зачем-то ища укатившуюся гильзу(?). Увидел её сразу, но так и не дотянулся - занозы впились в кожу маленькими зубами, и не вовремя обрушившаяся полка едва не сломала запястье. Он воспринял это, как кару свыше, и вместо поисков опять привалился спиной к сырой стене, пытаясь в полной мере осознать случившееся. Пытаясь осознать: каково это - одним неосторожным движением оборвать чью-то жизнь?
Над этим следовало поразмыслить. Поразмыслить хорошо и обстоятельно, но времени ему не дали - Уильямс поднял его чуть ли не за шиворот и коротким кивком указал на проём, откуда появились Фартук. Где-то наверху тут же явственно скрипнула дверь, вдалеке снова послышались шаги... На этот раз такие поспешные, что подумалось: преступник, увидев расправу над Фартуками, испугался и убежал прочь. Но он не убежал. Хрипло рассмеялся в темноте и, крикнув что-то неразборчивое, двинулся влево. В крыло, где - Лесли помнил это с детства - когда-то закрыли детей и стариков. Закрыли с непонятной целью, но надолго. Настолько долго, что когда обезумевшие от горя родственники добрались до особняка, спасать уже было некого. Куча голодных детей, умирающие старики... И такие ветхие, прогнившие перекрытия. Простое решение непростой проблемы.
- Лоусон, - мягкий баритон Уильямса отрезвил. - Хватит рефлексировать. Нам нужно выбираться. Я не хочу больше сталкиваться с этими... - носок туфли поддел фартук трупа, - тварями. Давайте попробуем добраться до кухни и поискать чёрный вход там. Ну, или, если хотите, я могу подсадить вас, чтобы вы добрались до фрамуги[1]. Но, мне кажется, это плохая затея: я не в лучшей форме, да и вы не альпинист. Лучше... - от паузы, короткой и зловещей, стало не по себе, - лучше пойти туда, откуда пришли эти каннибалы. Хотя у нас нет патронов. А моя трость, хоть и кровожадна, крови сегодня напилась сполна... Не нужно её так часто баловать.